Вспомнил: она же мне вчера говорила - экскурсия у них от предприятия на массив Гиндукуш!
Накинул халат, понесся. Привожу такси, взбегаю - дверь захлопнута, жены уже нет.
- Понимаешь, - таксисту говорю, - дверь моя, видишь ли, захлопнулась, так что дать я тебе ничего не могу. Вот - в кармане только оказалось расписание пригородных поездов за прошлый год.
- Что ж, - говорит. - Давай.
Положил расписание в карман, уехал. А я дверь свою подергал - не открывается, крепко заскочила. Пошел я через улицу в пожарное депо, знакомого брандмейстера разбудил.
- Да нет, - он говорит, - никак нельзя! Нам за безогонный выезд, знаешь, что будет? У меня к тебе другое предложение есть: поступай лучше к нам в пожарные! Обмундирование дается, багор! Пожарный спит - служба идет!
- Вообще заманчиво, - говорю. - Подумаю. Пошел обратно во двор, бельевую веревку снял. Поднимаюсь, звоню верхнему соседу.
- Здравствуйте! - говорю. - Хочу спуститься из вашего окна.
- А зачем? - он говорит. Я рассказал.
- Нет, - говорит, - не могу этого позволить, потому как веревка не выдержит, которая, кстати, моя. Вырвал веревку, дверь закрыл. Спустился я тогда вниз, к монтеру.
- Сделаем, - говорит. - В мягкой манере!
Собрал инструмент, пошли. Долго так возился мелкими щипчиками. Потом схватил кувалду - как ахнет! Дверь - вдребезги!
- Вот так, - говорит. - В мягкой манере! А что двери нет - ерунда! Одеяло пока повесь!
Ночью я, понятно, не спал. Тревожно. Такое впечатление вообще, будто на площадку кровать выставил.
Вздремнул только, слышу - скрип! Вижу - вошел какой-то тип, с узлом.
- Так... - меня увидел. - А нельзя?
- Почему же нельзя? - говорю. - Можно. Двери-то нет, сам же видишь!
Разговорились. Толик Керосинщиков его зовут... Ехал к брату своему за пять тысяч километров - и в первый же вечер получил от него в глаз.
- ... Но и он тоже словил! Усек? - Толик говорит.
Ясно, обидно действительно - ехать пять тысяч километров исключительно для того, чтобы получить в глаз.
Говорит:
- Здорово мне у тебя нравится... Отдохну?
- Давай.
Прилег он на диван, ботиночки - бух! Накрыл я его картой полушарий для тепла.
Соседка входит из сто одиннадцатой.
- Сосед, - говорит. - Я у жены твоей, помнится, тазик брала, нельзя ли еще и сковородку взять?
- Да что там сковородка, - говорю, - садись! Сковородку бери, что там еще? Может, еще чего-нибудь тебе надо?
Потом увидел через отсутствующую дверь: влюбленные стоят на площадке, мерзнут.
- Входите! - говорю. - Чего мерзнуть?
- Ой, а можно? - говорят. - Спасибо!
Отвел я их во вторую комнату, оставил - только они там почему-то сразу принялись в домино играть... Бац! Я даже вздрогнул. Пауза, тишина. Снова бац!
Ну, это уж не мое дело, пусть чем хотят, тем и занимаются. Пригласить к себе, а потом еще действия диктовать... Зачем?
На лестнице тяжелые шаги раздались. Входит водолаз. За ним резиновый шланг тянется, мокрый.
- Все! - глухо говорит. - Моторюга не метет! Обрежь кишку, быстро!
Обрезал кишку - перепилил тупым столовым ножом.
Водолаз воздух вдохнул.
- Ху-у! Ну выручил ты меня, браток! Потом еще - монтер снова зашел.
- Ну, как без двери? - говорит. - Привыкаешь?
- Да-а!
- Вообще, - говорит, - жизнь вроде поживее пошла после того, как я дверь у тебя выбил.
Тут является родственник. Кока. Кока Коля. Говорит:
- Ну, как ты живешь?
- Ну, как?
- Даже двери у тебя нет.
- Двери нет, действительно.
- То-то вещей у тебя никаких нет.
- Вещей действительно нет.
- Откажись, - кока говорит.
- От чего?
- Сам, - говорит, - понимаешь.
- Ей-Богу, - говорю, - не понимаю.
- Ну, смотри!
И тут же врывается другая соседка. Марья Горячкина, и начинает кричать, что ее муж, Иван Горячкин, в моей бездверной квартире пропал.
- Давайте мне мужа моего! Не уйду, пока мужа не отдадите!
На водолаза почему-то взъелась:
- Отъел рожу-то!
Плюнула ему прямо на стекло.
Ушла.
Кока говорит:
- Ну, видишь?
- Что вижу-то?
- Послушай меня, - кока Коля говорит. - Видел я тут объявление на улице: дверь продается, с обсадой и арматурой. Купим, поставим.
- Да нет, - говорю. - Неохота чего-то.
