Кларисса чуть было не вздохнула с облегчением.
— В самом деле?
— Да. На матч по боксу — это недалеко отсюда. Благовоспитанной публики там будет не много, но вполне достаточно, чтобы Айрис осталась довольна.
Фараон издал недовольный звук и лапой дотронулся до руки Клариссы.
— Как вы собираетесь объяснить присутствие леди в таком месте? — спросила Кларисса.
— В самом деле, Сен-Мишель? — Он поднял бровь, его губы чуть искривились в подобии улыбки.
Кларисса снова принялась гладить кота, но медленнее, в задумчивости. Внезапно ей пришла в голову мысль, что ему хватило безрассудства снова пойти на фокус с переодеванием.
— Вы же не имеете в виду…
— Почему бы и нет? — прервал он ее, окидывая взглядом с головы до кончиков ног. — У нас неплохо получилось, вы не находите?
— Прежде всего замечу, что, — сказала Кларисса тоном, не терпящим возражений, — девушку природа одарила куда более щедро, чем меня. Куда прикажете девать все это?
Джеймс оценивающе посмотрел на грудь Клариссы.
— Справедливо. Ее в три раза больше ваших. Но ведь только на один вечер. Как вы думаете, ей понадобится один или два дополнительных бандажа?
Кларисса, сложив руки на груди, боролась с искушением высказать Джеймсу, что, по ее мнению, ему следует сделать с «дополнительными» бандажами.
— Теперь насчет ее других, гораздо более женственных форм, — продолжил он. — Сделаем что сможем. Большинство мужчин на матче будут в подпитии, это облегчит нашу задачу.
Кларисса забросила ногу на ногу, заставив Фараона спрыгнуть и отправиться гулять между ней и Джеймсом.
— Да, еще моя бабушка говаривала, что порой к лучшему, если все вокруг пьяны.
— У нас нет выбора. Лучше пойти на это, — сказал Джеймс, вставая. — Я схожу за Айрис, мы встретимся в час ночи у черного хода. Договорились?
— Петтибоун поедет с нами? — спросила Кларисса, стараясь говорить невозмутимо, хотя ей важно было как можно больше узнать об этом человеке.
— Нет, — ответил Джеймс. — Почему вы спрашиваете?
Она поняла, что спрашивать о Петтибоуне не стоило. Джеймс уже собирался уйти, но теперь присел и задал вопрос, на который Кларисса не знала, что ответить.
— Почему я спрашиваю? — Она выигрывала время.
Джеймс взял Фараона и осторожно опустил на пол, после чего придвинулся к Клариссе так близко, что его нога касалась ее ноги.
— Петтибоуна оставьте мне, вам не надо иметь с ним дело, — твердо сказал он.
— Конечно, — согласилась Кларисса, проводя ладонью по волосам и затылку. — Не надо воспринимать это так серьезно. Просто спросила — и все.
Джеймс взял ее за подбородок и заглянул в глаза.
— Когда дело касается Петтибоуна, ничего простого быть не может. Это же относится к людям, на которых мы работаем. Речь идет о жизни и смерти, Кларисса. Я должен быть уверен, что вы это понимаете.
Ощущение его теплых и сильных пальцев заставило Клариссу напрячься, как и его слова. О, как он был прав!
Она попыталась разглядеть что-нибудь в глазах Джеймса, но не нашла ничего, кроме холодной, расчетливой озабоченности. Если правда, что глаза — это зеркало души, Кларисса увидела, какая это душа.
Она кивнула и отодвинулась, чтобы избавиться от его прикосновения.
— К концу Вечера мы будем на один шаг ближе к своей цели, не забывайте, — Джеймс встал и направился к выходу из галереи, оставив Клариссу с Фараоном и желанием обрести душевный покой.
Кларисса прислушивалась к его шагам, пока не смолк стук его сапог по дубовому полу. Она достала из-под скамьи Фараона и спрятала лицо в его мягкой шерсти, маленькое теплое тельце смягчало боль ее сердца.
— Здесь совсем темно! Я ничего не вижу.
Джеймс сильнее сжал руку Айрис и продолжал вести ее по коридору.
— И должно быть темно, мадемуазель. Как еще мы можем покинуть Кенвуд, оставаясь незамеченными?
— О! — заговорщически произнесла она, потом добавила: — Ну разве одна свеча испортила бы нам все?
Джеймс хотел сказать, что она сама уже все испортила, но придержал язык. Глупая девчонка снова и снова испытывала его терпение, а Джеймс никогда им не отличался.
Он почти час прождал у двери ее спальни, пока ее горничная возилась с приготовлениями. Айрис хотела послать за портнихой, чтобы подправить манжеты у рубашки, и Джеймсу пришлось объяснить нелепость этого требования в столь поздний час. Он два раза объяснял Дафне, как застегиваются пуговицы на брюках, а потом еще и продемонстрировал, как это делается, на себе самом. Дафна чуть не лишилась чувств от не пристойности всего этого, но ее здоровье быстро поправилось после вручения некоторой суммы в дополнение к обещанной Петтибоуном. Джеймсу хотелось в щепки разнести дверь в комнату Айрис и самому одеть женщину, но даже он понимал, что это пагубное желание.
