Она открыла дверь и вышла. Одна кошка украдкой сбежала, Честер продолжал спать.
— Вам приходилось когда-нибудь мыть кошку? — спросил Джеймс Томкинса, а тем временем когти Черныша впивались в его рукав.
— Никогда даже не слышал о таком. Не могу себе представить, зачем это нужно. Кошки ненавидят воду.
— Вы в этом уверены? — раздраженно проворчал Джеймс.
— Больше, чем в чем-либо другом, — ответил конюх, ногой дотрагиваясь до рыжего комка. — Несколько дней назад Честер свалился в воду. Вид у него был как у женщины, которую бросили у алтаря.
Томкинс засмеялся своему воспоминанию и наклонился, чтобы взять на руки проснувшегося Честера, который явно не желал удалиться самостоятельно.
— Я почти хотел бы, чтобы у меня нашлось время помочь вам.
— Был бы счастлив отложить крещение Черныша до той поры, пока у вас не найдется свободная минутка, — предложил Джеймс. — Не хотелось бы лишать вас возможности совершить то, что никто до вас не совершал.
Томкинс улыбнулся и пропустил Джеймса вперед.
— Вы очень добры, но нет. Боюсь, моя работа не может ждать. Но я помогу все устроить. Пойду посмотрю, не найдется ли у повара подходящего тазика.
Джеймс смотрел вслед конюху. При каждом его шаге хвост Честера делал резкое движение.
— Parfait[15].
Звуки шагов достигли ушей Клариссы задолго до появления Джеймса. Она потянулась, чтобы снять боль от долгого сидения на скамье.
— Ищете вдохновение?
Она отвела взгляд от портрета на стене и равнодушно взглянула на него.
— Может быть, мне стоило бы просто написать лицо Айрис поверх лица леди Уэнтуорт. Вы думаете, кто-нибудь заметил бы?
— Боюсь, вы расставили словесную ловушку, — ответил он, опуская черного кота на пол и усаживаясь рядом с Клариссой.
Кот поковылял к ней и сел, обернув хвост вокруг ее лодыжки.
— Как это так?
Джеймс взглянул на портрет, который до этого рассматривала Кларисса, потом на другие портреты.
— Если я соглашусь, вы засомневаетесь в том, что я верю в ваш талант. Если не соглашусь — вы опять-таки засомневаетесь в моей вере в ваш талант.
Кларисса почувствовала, как ее губы начинают раздвигаться в улыбке, несмотря на решение оставаться безучастной.
— Я и не думала ловить вас, но не стану отрицать, что ваша логика действительно… — Она уперлась ладонями в кожаное сиденье и откинулась назад. Уставившись в позолоченный бордюр на границе стены и потолка, она искала нужное слово.
— Логична? — подсказал Джеймс.
— Да, пожалуй, — согласилась Кларисса, продолжая рассматривать набросок.
В тихом смехе Джеймса слышалось удовольствие.
— Вам не надо так удивляться. Я могу быть довольно умным, когда это абсолютно необходимо.
Взгляд Клариссы снова обратился на Джеймса. Знакомое чувство овладело ей. Приятное. И опасное. Особенно если учесть, что этот человек настоял, чтобы ее мать взяли в заложницы. То, что открыл ей Петтибоун, ударило по Клариссе гораздо больнее, чем она могла вообразить. Джеймс скрывал от нее больше, чем она предполагала. Что ж, они оба будут играть в эту игру.
— Спасибо за то, что вы искупали Фараона, — учтиво произнесла она, перечеркнув возможность возникновения атмосферы легкого флирта.
Джеймс только кивнул в ответ.
— Так значит, Фараон?
Кот неловко вспрыгнул Клариссе на колени и устроился на ее желто-коричневых брюках.
— Он ведет себя, словно уже знает свое имя. Настоящий Фараон. А теперь мне пора вернуться к работе.
— Мне надо было поговорить с вами… не только о Фараоне. — Джеймс сделался очень серьезным.
Кларисса принялась гладить кота, ее мозг лихорадочно работал. Знает ли Джеймс о том, что к ней приходил Петтибоун? Если знает, что ей сказать ему? Она еще не решила. В портретной галерее она оказалась именно по этой причине — рассматривая работы других художников, Кларисса освобождала мозг для обдумывания разных вещей. Но она только приступила к обдумыванию, одного часа едва ли было достаточно, чтобы прийти к какому-либо заключению. Она ненавидела Джеймса за непростительный поступок по отношению к ее матери. Но так ли уж Кларисса ненавидела, чтобы поставить под угрозу его жизнь?
— Я придумал, куда мы повезем Айрис в следующий раз.
