— Не надо в меня тыкать, — попросил Джеймс, загибая ей пальцы и усаживая ее рядом с собой. — Что именно она сказала или сделала, что оскорбило вас?
— Она поправила набросок! — вырвалось у Клариссы. — Вот здесь.
Джеймс так плотно пригладил волосы, словно собирался снять скальп.
— Говоря «поправила», вы имеете в виду нечто сходное с ситуацией, когда я высказал предположение, что в вашем наброске Серпентайна маловато перспективы?
Кларисса помнила тот случай, как если бы он произошел только вчера. Она повела себя отвратительно, ее уязвимость во всем, что касалось работы и растущей любви к Джеймсу, переросла в сильнейшую вспышку гнева.
Она терпеть не могла, когда ей указывали на ошибки. Более того, она терпеть не могла, когда он замечал их раньше, чем она сама. Джеймс поспешил сказать, что его слова не имели целью обидеть Клариссу. А потом вдруг откинул ей голову назад и поцеловал так крепко и страстно, что объятие привело к дальнейшему развитию событий, имевших место там же в мастерской.
От воспоминаний соски у Клариссы стало покалывать, между ног стало жарко и влажно, и, к ее неудовольствию, ей это было неприятно.
— Кларисса? — не отступал он, вырывая ее из смутных воспоминаний.
— Нет! — Она сложила руки на своей перебинтованной груди. — Ни в малейшей степени. Нет, она притронулась к рисунку — смазала линию, если быть точной.
— Тогда, очевидно, дело во взаимопонимании? — спросил Джеймс, явно не слишком обеспокоенный.
Недовольная его нежеланием признать принадлежащие ей права, но начиная видеть нелепость ситуации, Кларисса снова ткнула пальцем в грудь.
— Именно.
Джеймс снова поймал ее руку и на этот раз прижал к своей груди:
— Я попрошу девушку вести себя примерно. Это поможет?
Кларисса чувствовала под своими пальцами биение его сердца.
— Вы сделаете это для меня? — спросила она, внезапно смутившись.
— Это моя работа, — просто сказал он и, прежде чем отпустить, сжал ее руку. — Есть еще что-нибудь?
Кларисса быстро отвернулась к столу, чтобы он не успел заметить по ее лицу, что она несколько разочарована. Конечно, это была его работа — она для него лишь средство достижения цели, не больше. Она чуть было не поддалась теплу его близости и… Что еще? Чуть было не поцеловала его. Клариссе хотелось этого еще на судне, когда они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Следует ли ей сказать Джеймсу, что, когда малышка открыто заявила о своем интересе к нему, она повела себя совсем уж глупо.
О Боже! Ведь в этом-то все дело. Кларисса чуть не заплакала.
— Да. Мисс Беннетт намерена соблазнить вас, Джеймс взъерошил свои волосы, чуть не лишив себя нескольких прядей.
— Она всего лишь ребенок и не может соблазнить меня без моего желания.
— Надеюсь, что так. — Кларисса сумела улыбнуться и вновь вернулась к созерцанию эскиза.
— Кларисса, насчет прошлой ночи, — начал Джеймс, переключая внимание на себя. — Надеюсь, вы понимаете, почему я раздел вас.
Если честно, Кларисса, проснувшись, помнила о прошедшем вечере очень немногое. Смутно помнилось лицо Джеймса, ощущение его пальцев, когда он раздевал ее, и это все. Кларисса неотрывно смотрела на эскиз, она вдруг отчетливо ощутила его губы, прижимающиеся к ее губам, но не могла бы сказать, было ли это воспоминанием или игрой ее воображения.
— Джеймс, брюки утром все еще были на мне, Может быть, вы ошибаетесь относительно того, что происходило? — пожала она плечами, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно.
— Нужно было обязательно разбинтовать грудь, Кларисса. Что же до сапог, я не мог позволить вам спать…
— Джеймс, это шутка. Я уже сделала те же самые выводы, уверяю вас. Я не подозреваю вас в чем-то непристойном.
Он явно почувствовал облегчение и понимающе кивнул, что обострило любопытство Клариссы.
— Хотя меня не оставляют сомнения, — продолжила она, глядя на то место, где линия рисунка была смазана, — не сделала ли я или не сказала что-нибудь неподобающее?
Джеймс сложил на груди руки и сел на край стола.
— Откуда такие мысли?
— У меня было плохое настроение.
— В самом деле? — осведомился Джеймс, глядя в окно на зеленые просторы кенвудского парка.
