Однако в девушке было что-то такое, что настораживало Джеймса. Может быть, искорки непокорности в глазах? Он не мог определить, что именно насторожило его, но что-то было.
— Должен сказать, что я уже сыт по горло, — заявил мистер Беннетт, роняя нож, который звякнул, упав на почти пустую тарелку.
Айрис деликатно кашлянула, бросив на отца укоризненный взгляд.
— Мама, позволь нам отпустить джентльменов к их сигарам, — произнесла она, и слуга придержал кресло, пока она вставала из-за стола.
Джеймс встал, мистер Беннетт тоже, Кларисса последовала их примеру.
Айрис и леди Адель вежливо кивнули и рука об руку, чуть помедлив, вышли.
— Ну, посмотрим, найдем ли мы мой кабинет, джентльмены, — сказал мистер Беннетт, небрежно бросая на стол салфетку и поворачиваясь к двери.
Слуга кинулся на помощь, но Беннетт отстранил его.
— Если я смог выследить медведя за сорок миль и завалить его, то смогу найти и кабинет.
Слуга с покорным видом поклонился и отступил, давая дорогу хозяину и его гостям. Джеймс шел в ногу с Беннеттом справа, тогда как Кларисса замешкалась и оказалась позади них на шаг или два.
— Медведя, месье? — спросил Джеймс, отметив, что Беннетт расцвел от такого вопроса. — Мы считали, что вы банкир. Разве не так?
Беннетт добродушно хлопнул Джеймса по спине и рассмеялся.
— Вы мне нравитесь, Ругье, — дружелюбно сказал он. — Банковское дело — мой бизнес, это так. Он позволил мне иметь все это, — Беннетт широким жестом словно охватил весь Кенвуд-Хаус. — А охота — моя страсть.
Они прошли через портретную галерею — десятки английских аристократов смотрели на них с величественным равнодушием.
Вскоре Беннетт остановился и огляделся, после чего сделал Джеймсу и Клариссе знак следовать за ним в холл направо. Они прошли еще пять комнат, прежде чем банкир неуверенно остановился перед дубовой дверью. Он толкнул ее — за ней оказался массивный письменный стол красного дерева и три кожаных кресла.
— Ну вот, — воскликнул он, шагнув внутрь, и, обойдя письменный стол, устремился к месту, где на столике выстроились изящные графины, хрустальные бокалы и стаканы.
Джеймс устроился в одном из кресел, которое оказалось очень мягким и гостеприимным. Кларисса опустилась в другое кресло.
— Не скажу, чтобы у меня был опыт в этой сфере, — начал Джеймс, наблюдая, как Беннетт наливает в бокалы бренди и как в них плещется янтарная жидкость, — но ворочать каждый день огромными суммами денег не может быть скучным занятием.
Беннетт подал Джеймсу и Клариссе их бокалы, взял свой, сел за стол и вздохнул:
— Казалось бы, так, Ругье, казалось бы, так.
Он сделал большой глоток и от удовольствия закрыл глаза.
— И для некоторых это так и есть — для моего отца, например. Но есть вещи куда более значимые, чем деньги. Мое присутствие здесь, в Англии, подтверждает это.
— Pourquoi?[2] — поинтересовалась Кларисса и пригубила бренди.
Беннетт следующим глотком осушил свой бокал и потянулся к графину, чтобы снова наполнить.
— Ну, я предпочел бы быть дома, в Галифаксе. Но, если верить Айрис, сейчас нужен англичанин. Между нами говоря, не из-за денег, она могла бы выйти за Джорджа Фицбрука, на что и надеялись мы с ее матерью.
— Понимаю. То есть я должна благодарить вашу дочь за свое присутствие здесь.
В голосе Клариссы Джеймс отметил обличительные нотки, но Беннетт, судя по всему, этого не заметил.
Их хозяин издал возглас неудовольствия.
— Полностью. Девочка начиталась волшебных сказок — вот почему вы здесь. Нет, не посчитайте, что я не рад вас здесь видеть, скорее наоборот. Мне повезло, что я случайно повстречал у Пембрука лорда Мейхью. Меня все уверяли, что вы слишком заняты, чтобы приехать сюда. Только Мейхью говорил обратное.
Джеймс смаковал бренди, удерживая его на языке, и обдумывал новую информацию. Ничто в поведении Беннетта не указывало на то, что он знает о существовании «Монахов», но он упомянул Мейхью, а это могло быть ниточкой, за которую стоило потянуть.
— Я обидел вас, не так ли? — спросил Беннетт Клариссу, и было видно, что он обеспокоен. — Айрис говорит, что я самый большой невежа во всей Канаде, но я надеялся, что здесь не приобрету такую известность.
