— Это необходимо. — Он взял ножницы и собрал волосы Клариссы в ладонь. С трудом удерживая густые черные пряди, он медлил. — Можно? — спросил он, хотя эти слова были пустой формальностью.
Кларисса молча кивнула, и Джеймс скрепя сердце отрезал первые пряди — длинные шелковые волосы упали на пол.
Она прерывисто вздохнула, но не шелохнулась.
— Они снова отрастут, — утешал ее Джеймс, собирая в горсть и отрезая следующие пряди. Он спешил, ему хотелось поскорей покончить с этим, тогда им обоим стало бы легче.
Когда он встал перед ней, чтобы подстричь шелковую челку, эбонитовым крылом спускавшуюся на лоб, то на миг замешкался, обнаружив полное отсутствие эмоций в глазах Клариссы. Он тут же взял себя в руки и решительно заработал ножницами, а потом отступил, чтобы оценить результат.
— Что скажете? — мрачно спросила Кларисса, глядя на свои сапоги.
— Вы выглядите… вы выглядите прекрасно, — ответил Джеймс, но уверенности в голосе не было. Он не думал, что Кларисса может выглядеть еще восхитительнее, но короткие волосы подчеркивали ее необычные черты лица, приковывали взгляд к длинной шее. — Он был поражен.
Кларисса дрожащими пальцами провела по стриженым волосам.
— Невозможно, — пробормотала она, и ее глаза наполнились слезами, готовыми пролиться. — Ну, назад дороги нет.
— И не было, — угрюмо подтвердил Джеймс.
Его потрясла безнадежность в ее взгляде. Она отвезла глаза, отряхнув прилипшие к плечам черные пряди.
— Да, наверное, не было.
— Ну и дом…
— Претенциозный. Чрезмерный. Нелепый? — саркастически подбирал определения Джеймс, когда они с Клариссой увидели Кенвуд-Хаус из окна кареты. Переход через коварный Ла-Манш и двухдневная тряска в карете от Дувра не способствовали хорошему настроению. Адом был, наверное, самым большим из тех частных владений, которые ему приходилось видеть.
Раздраженная Кларисса не улучшила ему настроение.
— Мне он кажется каким-то переростком. Но если учесть, что вы здесь в погоне за деньгами, то, судя по всему, это подходящее место.
Джеймс не мог опровергнуть логику Клариссы. Из того немногого, что он знал о канадском коммерсанте Джошуа Беннетте, дом был только началом. Фортуна дала Беннетту достаточно денег, чтобы он мог позволить себе все, что захочет, — а среди прочего он захотел жить в самом большом поместье во всей Англии.
Джеймсу следовало испытывать благодарность к туго набитым карманам этого человека. Но что-то заставляло Джеймса относиться критически к такой демонстрации богатства.
— Я надеюсь, мне выделят отдельное крыло, — насмешливо добавила Кларисса.
Джеймс тихо хмыкнул.
— Смеетесь надо мной?
— Возможно, — сказала Кларисса, поправляя свой галстук.
Карета замедлила ход и вскоре остановилась перед чудовищным портиком, который поддерживали греческие колонны. Не менее шести ливрейных лакеев выстроились, чтобы встретить прибывших.
— Джеймс, — пробормотала Кларисса, дотрагиваясь до волос. — Что, если… — Она замолчала и сложила руки на коленях. Ее трясло. Постепенно у нее все же расшатывались нервы.
Джеймс взял шляпу и надел. Он медлил, давая Клариссе время прийти в себя.
— Вы напишете этот портрет. Сколько себя помню, вы никогда не сдавались.
— Хм? — повернулась к нему Кларисса. — О нет. Меня нисколько не беспокоит предстоящая работа. — Ее рука снова непроизвольно тронула короткие пряди, она намотала их черный шелк на пальчик. — Нет. Меня беспокоит моя роль. Как вы думаете, я сойду за мужчину?
Джеймс думал над этим большую части дороги от порта. Кларисса безостановочно задавала ему вопросы, касающиеся мужчин, самые разные — от покроя брюк до поведения в присутствии женщин, — и все тщательно обсуждалось. Хотя Кларисса была старательной и смышленой ученицей, Джеймс не мог разглядеть в ней мужчину.
Однако если бравада чего-то стоит, у Клариссы был шанс на успех. По крайней мере он на это надеялся.
— Хорошо, сначала самое важное. Перестаньте теребить волосы, — начал он.
Она отдернула руку, словно обожглась.
— Так лучше?
Джеймс бросил критический взгляд на ее лицо и улыбнулся.
— Гораздо лучше. Теперь повторяйте за мной: «Чертов сын рябой шлюхи».
