Какимъ грубымъ образомъ выражалось ея раздраженіе, какъ живо она жестикулировала, и ея медленная вялая походка вдругъ превратилась въ чрезвычайно быструю. Она пробѣжала всю мастерскую и къ ужасу донны Мерседесъ вошла въ зимній садъ.
— Прислуга любитъ сплетничать, а онъ не долженъ ничего знать, — пробормотала она, затворила дверь ведущую въ садъ, заперла ее на ключъ и положила его въ карманъ для большей безопасности.
Донна Мерседесъ боялась шевельнуться и сидѣла, какъ мертвая. Только миртовая изгородь отдѣляла ее отъ этой женщины, дыханіе которой она почти чувствовала.
Она находилась въ самомъ мучительномъ положеніи, — она была плѣнницей. Ея гордость, все существо ея возмущалось отъ соучастія въ томъ, что дѣлала здѣсь баронесса въ отсутствіе мужа; однако для нея была еще ужаснѣе мысль выступить теперь передъ этой женщиной и потребовать у нея ключъ, — потому она рѣшила тихо выжидать, можетъ быть дамы скоро удалятся.
Баронесса, не оглянувшись, вернулась въ мастерскую. Она начала обыскивать шкафы, которые не были заперты. Большая часть ящиковъ была пуста, или же наполнена рисунками и эскизами, которые она въ своемъ нетерпѣніи небрежно бросала на мѣсто. Противно было смотрѣть, какъ эта длинная фигура, какъ кошка, подкрадывалась на цыпочкахъ къ шкафамъ и полкамъ и вездѣ — на карнизахъ и полкахъ искала забытаго нечаянно письма.
Между тѣмъ канонисса подошла къ мольберту. Сначала она остановилась, какъ вкопаная отъ изумленія, потомъ вскрикнула отъ негодованія, отскочила на нѣсколько шаговъ отъ картины и искала глазами баронессу.
— Оставь, пожалуйста, Клементина, это отвратительное шпіонство! — вскричала она съ гнѣвнымъ нетерпѣніемъ. — Поди лучше сюда и посмотри, до чего довела твоя небрежность.
— Боже мой! что съ тобой опять? — сердито отвѣчала баронесса, глядя на нее черезъ плечо. Она только что открыла шкафъ и на одной изъ полокъ нашла пустой конвертъ; она, казалось, готова была проглотить каждую букву адреса.
— Вѣдь это женскій почеркъ? — спросила она, быстро пройдя черезъ всю мастерскую и показывая канониссѣ конвертъ.
— Я никогда не дотрогиваюсь до чужихъ писемъ, — возразила та рѣзко, отстраняя рукой конвертъ. — Къ чему такая низкая нескромность? Если даже это письмо дало тебѣ явное доказательство его невѣрности, — при этихъ словахъ баронесса вся вспыхнула оть внутренняго волненія, — оно бы не сдѣлало его передъ нашими болѣе виновнымъ, чѣмъ эта картина! Посмотри!
Она опять подошла къ мольберту, между тѣмъ какъ баронесса подъ вліяніемъ досады, отвращенія и противорѣчія не двигалась съ мѣста.
— Я не могу! — отвѣчала она упрямо. — Ты не хочешь дотрогиваться до его писемъ, а я рѣшила не смотрѣть его картинъ.
— Да, къ сожалѣнію! Ты хвастаешься, что никогда не была въ мастерской, а я вижу теперь, что ты должна бы всегда здѣсь присутствовать, чтобы помѣшать всемірному скандалу! — Она протянула правую руку къ картинѣ. — Эта самая ужасная тенденціозная картина, когда либо выходившая въ свѣтъ, — вскричала она съ глубокимъ волненіемъ. — Вотъ эти, — она указала на прекрасную среднюю группу, — эти вѣроотступницы, еретички, отвергнутыя отъ лица Божія украшены вѣнцомъ мученичества, а вѣрные, взявшіеся въ порывѣ религіознаго усердія за оружіе, чтобы очистить церковь отъ плевелъ, представлены здѣсь, какъ кровожадные убійцы!.. И это могло зародиться въ его головѣ, когда ты подлѣ него! Могло безпрепятственно принять форму и краски, потому что ты преслѣдуешь только одну цѣль обратить равнодушнаго мужа въ рабски покорнаго любовника.
Баронесса быстро подошла къ ней и очутилась передъ картиной, которой не хотѣла видѣть. Съ минуту она молчала, очевидно пораженная, потомъ гнѣвно провела рукой по дѣвичьей фигурѣ въ ночной одеждѣ, роскошный бюстъ который былъ едва наполовину прикрытъ накинутымъ на нее чернымъ вуалемъ.
— Что за мерзость! Какія у него отвратительныя фантазіи, — вскричала она… — Прикидывается такимъ сдержаннымъ и аскетомъ, а втайнѣ занимается такой грѣховной наготой.
Донна Мерседесъ изъ-за перекрещивающихся вѣтокъ ясно видѣла обѣихъ женщинъ. Рѣзкій профиль канониссы ярко выдѣлялся на заднемъ планѣ мастерской своими почти античными очертаніями. Молодая женщина за миртовымъ кустомъ ясно видѣла каждую ея черту и замѣтила, съ какимъ презрѣніемъ взглянула она своими темными глазами на раздраженную женщину.
