Зимній садъ былъ отпертъ, и дверь въ мастерскую также была немного пріоткрыта; садовникъ занимался кактусами и папортниками и должно быть только что ушелъ, — видны были еще свѣжіе слѣды его пребыванія: на полу стояла лейка и зеленый занавѣсъ у стеклянной стѣны былъ совершенно отдернутъ, такъ что видно было всю мастерскую, представлявшую удивительный поражающій видъ!
Донна Мерседесъ вынула изъ кармана книгу и сѣла на чугунный садовый диванчикъ, поставленный среди цѣлаго лѣса растеній, образовавшихъ надъ нимъ какъ бы бесѣдку. Здѣсь въ этой поэтической тишинѣ, въ благоухающемъ освѣженномъ фонтанами воздухѣ могла она ожидать тихо и спокойно, — спокойно? Сердце ея такъ билось, точно хотѣло разорваться; она пробовала читать, но не находила смысла въ стихахъ Лонгфелло [34]; взглядъ ея то и дѣло отрывался отъ книги и устремлялся въ мастерскую, въ этотъ міръ чудесъ, который самъ былъ поэзіей, поэзіей изъ древнѣйшихъ временъ, изъ широкой дали, вдохновлявшей того, кто здѣсь думалъ и творилъ.
Вдругъ Пиратъ громко залаялъ въ своей конурѣ. Донна Мерседесъ испугалась, — къ мастерской приближались чужіе люди, что она поняла по громкому сердитому лаю собаки, но шаговъ не было слышно. Собака скоро замолчала, и молодая женщина успокоившись снова усѣлась поудобнѣе въ своемъ защищенномъ уголкѣ.
Вдругъ вверху на галлереѣ зашевелилась гобеленовая портьера, жутко какъ-то стало, когда яркая пестрая ткань отдѣлилась отъ стѣны, отодвинулась въ сторону, и въ рамкѣ двери появилась, какъ привидѣніе, сѣрая фигура женщины. Вяло и согнувшись, какъ всегда, а теперь еще крадучись, какъ воръ, вышла баронесса на галлерею. Фрейлейнъ фонъ Ридтъ слѣдовала за ней.
Высокая, одѣтая въ черное шелковое платье съ серьезнымъ повелительнымъ взглядомъ канонисса казалась королевой подлѣ noxoжей на тѣнь баронессы.
— Мнѣ противно идти туда, — рѣшительно сказала канонисса своимъ звонкимъ немного чопорнымъ голосомъ и протянула руку по направленію къ лѣстницѣ. — Если ужъ здѣсь наверху все такъ старательно убрано, въ чемъ ты убѣдилась вчера, то въ мастерской на общественной, такъ сказать, почвѣ, ты еще меньше найдешь объясненій.
Баронесса совсѣмъ не обращала вниманія на то, что говорила ея спутница. Она спускалась съ галлереи по витой лѣстницѣ.
И вотъ донна Мерседесъ увидѣла жену художника, идущей тамъ, гдѣ еще недавно вечеромъ ея фантазія представляла ей стройную молодую женщину съ подносомъ въ рукахъ — какъ непохожа была на нее баронесса! Донна Мерседесъ первый разъ видѣла ее безъ шляпы. Какіе великолѣпные густые волосы свободно подобранные обрамляли ея длинное узкое лицо. Но эти тяжелыя пряди имѣли тотъ сѣро-бѣлокурый цвѣтъ, которому свѣтъ напрасно старается придать золотистый оттѣнокъ и мягкій блескъ. Рѣзко откинутые назадъ они слишкомъ открывали и безъ того большой лобъ и придавали лицу вялое и тупое выраженіе; неужели художникъ, такъ понимавшій красоту, никогда не пытался совѣтомъ или просьбой измѣнить эту некрасивую прическу.
Донна Мерседесъ чуть дышала въ своемъ убѣжищѣ. Она не могла подняться теперь съ своего мѣста, не столкнувшись лицомъ къ лицу съ этими дамами, съ которыми она ни за что не хотѣла встрѣчаться до возвращенія барона. Но она надѣялась ускользнуть въ то время, когда баронесса, по выраженію фрейлейнъ фонъ Ридтъ, будетъ «искать объясненій», и потому она глубже прижалась въ свой уголокъ и сквозь миртовую рѣшетку, бывшую у нея съ правой стороны, слѣдила, когда настанетъ удобный моментъ.
Баронесса остановилась на нижней ступенькѣ витой лѣстницы.
— Я еще никогда не была здѣсь — никогда! — сказала она тономъ глубокаго удовлетворенія и, описывая рукой большой кругъ, обвела взглядомъ мастерскую. — Я исполнила то, что обѣщала тогда, когда онъ положилъ первый камень для этого дома, и до этой минуты я держала свое слово! И что я теперь его нарушаю, онъ никогда этого не узнаетъ!
Она вошла въ мастерскую и насмѣшливо засмѣялась.
— Посмотри кругомъ, Адельгейда, — сказала она канониссѣ, которая медленно и видимо неохотно слѣдовала за ней. — Развѣ не чистѣйшее тупоуміе подобное безумное устройство?… Конечно въ этомъ случаѣ онъ былъ вполнѣ правъ, — на такую дрянь я бы ни за что не дала своихъ денегъ! На это онъ долженъ былъ самъ заработать! Онъ безумный расточитель! — съ горечью прервала она себя, и кровь бросилась ей въ лицо. — Онъ тратитъ огромныя суммы на эти старыя дрянныя книжки и на этотъ хламъ такъ же, какъ и на дорогія вина и кушанья для всей этой пріѣзжей компаніи въ нижнемъ этажѣ!
