Кети очень хорошо поняла, почему ненависть рабочихъ обращена была на Флору; легко было догадаться, что это властолюбивое созданіе, съ презрительными рѣчами обо всѣхъ ея окружающихъ, стоитъ во главѣ всѣхъ распоряженій, исходящихъ изъ этого дома.
– Эти злобные нападки тѣмъ болѣе смѣшны и непонятны, что я такъ живо интересуюсь соціальнымъ вопросомъ, – продолжала Флора послѣ минутнаго молчанія, – всѣ знаютъ, что я выпустила въ свѣтъ нѣсколько статей въ пользу рабочаго класса.
– Одними статьями въ наше время ничего нельзя сдѣлать, – замѣтилъ докторъ Брукъ. – На этомъ вопросѣ притупились лучшія перья, а волны негодующихъ все не перестаютъ бушевать.
Всѣ невольно посмотрѣли на него.
– Такъ что-же по вашему нужно дѣлать? – спросила Флора съ колкостью.
– Нужно самимъ поближе узнать людей и разсмотрѣть ихъ требованія. Какая польза изъ того, что ты, начитавшись разныхъ рукописей и брошюръ составишь статью за, или противъ этой задачи?
– Прошу васъ не говорить такъ увѣренно, – сказала Флора, между тѣмъ, какъ въ глазахъ ея вспыхнуло пламя ярости.
– Не думаю, что-бъ твои статьи попали этимъ людямъ на глаза, – продолжалъ Брукъ совершенно хладнокровно, – а если даже и попадутъ, – то въ чемъ они имъ помогутъ? Одни слова не построятъ имъ домовъ для жительства. На женщинахъ въ богатыхъ семьяхъ лежитъ прямая обязанность заботиться о благѣ своихъ низсшихъ братій и улучшать ихъ бытъ. Онѣ могутъ сдѣлать много хорошаго своимъ вліяніемъ на мужскую натуру, своимъ нѣжнымъ посредничествомъ и своимъ умомъ.
Президентша молча разгладила складки своего сѣраго атласнаго платья и сказала равнодушнымъ тономъ:
– Я съ удовольствіемъ помогаю бѣднымъ, но я не привыкла давать милостыню въ руки самимъ нуждающимся и потому не мудрено что никто не знаетъ когда и сколько я даю имъ. Впрочемъ это меня нисколько не безпокоитъ, не смотря даже на то, что мнѣ платятъ такою неблагодарностью и дѣлаютъ столько дерзостей.
– Дерзости и грубости отвратительны. Никто не можетъ осуждать ихъ строже меня, – возразилъ холодно Брукъ; – но…
– Что-же это но? не будете-ли вы говорить, что мы, женщины, сами ихъ вызвали?
– Да, вы удержали человѣка, желавшаго протянуть бѣднымъ людямъ руку помощи; требованіе рабочихъ не было несправедливою выходкою, они сначала не дѣлали грубостей, они не милостыни просили у своего хозяина, а помощи для того, что-бъ имѣть возможность больше выробатывать и жить въ нѣкоторомъ довольствѣ.
Пожилая дама ласково похлопала его по плечу и сказала твердымъ, отрывистымъ голосомъ, которымъ всегда желаютъ прекратить разговоръ:
– Вы идеалистъ, докторъ.
– Я только другъ человѣчества, – отвѣтилъ онъ улыбаясь и взялъ шляпу.
Его невѣста давно уже отвернулась отъ него и подошла къ противоположному окну. Рѣдко можно было встрѣтить женское лицо съ такимъ враждебнымъ выраженіемъ, какъ ея красивый профиль съ крѣпко сжатыми губами… Этотъ человѣкъ осмѣлился сказать, что она собираетъ чужія идеи изъ разныхъ брошюръ – неслыханное дѣло при ея талантѣ! Правда, что ея барская ножка никогда не ступала по грязному полу прядильни зятя и она никогда не знакомилась съ жизнью и нуждами рабочихъ: – но къ чему это? Развѣ необходимо въ дѣйствительности видѣть и испытать то, о чемъ пишешь? Смешно! Къ чему же тогда имѣть умъ и фантазію? До настоящей минуты докторъ никогда не говорилъ о ея литературномъ дарованіи, – изъ учтивости и уваженія. Теперь-же онъ вдругъ смѣялся надъ ея дѣятельностью такъ необдуманно и безтактно.
– Не понимаю, бабушка, почему ты вывела то заключеніе, что Брукъ идеалистъ? – сказала она со сверкающими глазами. – На мой взглядъ онъ выразился объ этомъ вопросѣ сухою прозою. По его росписанію мы должны отказаться отъ комфорта, не заниматься умственнымъ развитіемъ, а варить супъ простолюдинамъ. Мы даже не въ правѣ защищать тишину нашего парка, потому что мѣшаемъ мальчикамъ шумѣть подъ нашими окнами и стѣсняемъ ихъ свободу. – Она рѣзко засмѣялась. – Впрочемъ такіе филантропы частенько ошибаются въ своихъ симпатіяхъ. Случись съ ними такое столкновеніе какъ съ нами, и они точно также отстронятъ его, какъ и мы.
