Чёрта с два я оставлю свой чемодан.
Ян пробирается ко мне и втискивается между мной и девочкой.
Мне сразу же становится хорошо и я расслабляюсь. Наши ноги прислонены друг к дружке и Ян толкает меня рукой в колено.
«Трусишка».
Он поворачивается к девчонке с бантом.
«Как тебя зовут? — лихо спрашивает он. — Это Йерун, а я Ян. Ты тоже едешь во Фрисландию?»
Она отворачивается от него с враждебным видом.
«Я живу здесь недалеко», — говорит она поспешно. — «На Блоедстраат[1]. Меня зовут Грета».
Она начинает плакать, сначала тихо, затем все громче и громче.
Фрейлейн оборачивается, смотрит сердито.
«Потише там».
«Она воняет, как лошадь, — заявляет Ян, — как кусок дерьма, терпеть этого не могу».
Нехотя я заставляю себя вжаться немного поглубже в угол.
Я чувствую, что Ян склоняется ближе ко мне, он громко дышит. Я снова засыпаю.
Я вижу сквозь ресницы пролетающие надо мной деревья, ясно видные сквозь прореху в брезенте.
Значит, мы уже тронулись в путь. Дорога убегает и скрывается позади в тоннеле из растущих вдоль неё деревьев.
«Мы почти в Хорне[2], — слышится шепот Фрейлейн, — но в конце дамбы мы должны будем ждать, пока совсем не стемнеет».
Она смотрит на свои часы.
«Восемь тридцать».
Я думаю о моей матери, где она может быть? Как знать, если бы она была дома, может мне не пришлось бы уезжать.
Три дня назад они уехали вместе с ее сестрой на велосипедах.
«Мы собираемся в польдеры[3], — сказала она, — добывать картофель у фермеров. Возможно нам повезет и мы достанем даже муку и молоко».
С нашего балкона я наблюдал за ними, как они уходили по дороге и вели велосипеды с пустыми корзинами, висящими на рулях.
Когда она подняла голову и помахала рукой, я не ответил: я был тогда зол на неё…
Когда она вернется, меня не будет и она найдет только папу и Бобби.
Лучше бы она не уезжала, а теперь слишком поздно.
Может быть она здесь, в этих польдерах, куда мы едем?
Если сесть у заднего борта кузова, то я могу лучше видеть дорогу. Кто знает, может я внезапно увижу маму.
Что она будет делать, когда узнает, что я уехал? Напишет ли мне?
Но письмо может не дойти до Фрисландии.
Автомобиль резко останавливается. Я заваливаюсь на Яна, мой чемодан опрокидывается на нас.
«Немцы».
Я услышал, как кто-то говорит это.
Снаружи зазвучали голоса, сразу же после этого откинулся задний борт.
За ним оказался солдат, жёлтый свет отражается на его каске. Он вооружен.
Сзади подошли человек в шляпе и наш водитель, засунувший руки в карманы брюк.
Фрейлейн пробирается через кузов и спускается к немцам с документами.
Это похоже на тайный заговор и напоминает наши игры в войну по вечерам в кустах вдоль канала.
«Слушайте, дети. Все сядьте рядом со своим багажом».
Солдат с винтовкой поднимается в кузов и начинает его осматривать.
Он двигает назад-вперед пару чемоданов и два мальчика вынуждены встать.
Когда они снова садятся, он треплет их по щеке. Все замирают в ожидании неприятностей. Осмотрев кузов, солдат спрыгивает на землю и машет рукой.
«Gute Reise».
«Он пожелал нам счастливого пути, — говорит Фрейлейн, — он помахал нам».
Грета рядом с нами начинает подавленно хихикать.
Солдат, появившийся из темноты, освещает фонарём кузов грузовика. Его луч ощупывает все уголки.
Затем фонарь внезапно тухнет и всё погружается в темноту.
Вдруг все начинают одновременно говорить.
«Почему он это сделал? Что он хотел от вас? Неужели он хотел вас избить?»
Мы все заинтригованы, особенно насчет тех двух парнишек, они наши герои.
«Мы должны сдвинуть багаж для того, чтобы освободить пространство посреди кузова, тогда мы сможем расстелить одеяла и лечь спать», — говорит нам Фрейлейн.
Все укладываются близко друг к дружке, словно спички в коробке.
Мы с Яном лежим лицом к лицу, я ощущаю его дыхание. Всё сразу становится тайным и захватывающим.
Мы смотрим друг на дружку и я чувствую пинок под одеялом. Ян ухмыляется. Он отворачивается. Тишина. Я вижу подошедших к борту автомобиля людей. Они заглядывают внутрь, двигаясь плавно и тихо.
«Кто здесь главный? — шепчет голос. — Мы идём в Амстердам. Одному мальчику стало плохо, он лежит впереди, в траве. Может ли он поехать с вами?»
