. “Благодаря своей практической ловкости, они сумели найти в городе роскоши и наслаждений (т.е. в Вавилоне — прим. А.О.) тысячу средств, чтобы составить себе состояние”
[21]. “Рассказывая о вавилонском пленении, мы отметили, что многие иудейские переселенцы нажили на чужбине большие состояния. Это полностью подтвердилось данными археологии. Например, одна американская экспедиция нашла в городе Ниппуре часть архива своеобразной банковской фирмы “Мурашу и сыновья”. Сто пятьдесят документов, записанных клинописью на глиняных табличках, отражают широкие международные связи этой
иудейской семьи. Мы находим там контракты на аренду земли, каналов, садов и баранов, сделки по купле и продаже, договоры о займах, расписки в получении залога за арестованных должников. Фирма получала за посредничество установленное тогда высокое вознаграждение — в двадцать процентов. Среди подписей на документах много иудейских фамилий; это доказывает, что многие переселенцы жили в большом достатке”
[22]. Сам Господь призывал свой народ трудиться и не унывать обещая своему народу благословения даже в плену. “Так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев, всем пленникам, которых Я переселил из Иерусалима в Вавилон: стройте домы и живите в них, и разводите сады и ешьте плоды их; берите жен и рождайте сыновей и дочерей; и сыновьям своим берите жен и дочерей своих отдавайте в замужество, чтобы они рождали сыновей и дочерей, и размножайтесь там, а не умаляйтесь; и заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир” (Иер. 29:4—7). Но за благословениями иудеи забыли их Даятеля. Маммона стала их идолом. И поэтому в решении вопросов они руководствовались прежде всего материальными соображениями. Они задавали себе вопросы на которые не могли найти ответа. Пока исход был невозможен, о нём часто говорили и платонически мечтали о свободе. Но вот он стал реальностью, и страх, колебания, сомнения завладели многими: как уходить из богатой цивилизованной страны, где теперь под эгидой Кира жизнь должна течь мирно и спокойно? Как идти в эту заброшенную Иудею, где нет ничего, кроме развалин?
[23] И действительно после нашествия Навуходоносора все иудейские города были разрушены и необитаемы
[24]. Здесь же в Вавилоне у них богатые дома, налаженные деловые связи, приносящие огромную прибыль. К тому же они очень привыкли к Месопотамии, ибо на её земле выросло два поколения иудеев и росло третье. С Палестиной лишь кроме отеческих преданий да слухов о её нищете не ассоциировалось больше ничего. Поэтому для расчётливых и прагматичных иудеев переезд туда нисколько не улыбался. Они забыли своего предка Авраама, которым так гордились, но который по одному слову Бога покинул Ур Халдейский и пошёл в неведомую вообще землю лишь полагаясь на Слово Бога. Они забыли Моисея, который по слову Бога возглавил исход народа из Египта, хотя по-человечески это было равносильно самоубийству. Они забыли пример пророка Ионы, который не доверился Богу и ослушался Его повеления. Они забыли свою собственную историю, которая стала для них лишь перечнем событий, за которыми они не видели Живого Бога с которым потеряли связь. Апостол Павел пишет “Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом” (Евр. 11:1). Они же лишь верили тому что видели и что осязали их руки. Они стали религиозными материалистами. Но не просто, подчеркнём это материалистами, а именно религиозными материалистами. Ибо, как явствует из всемирной истории, когда человек лишается живой связи с Богом, то этот духовный вакуум он пытается заполнить религиозными обрядами и формой. “Вавилонские иудейские колонии и их общины в персидских столицах были богаты, образованны, влиятельны. В то время они привыкли ревниво оберегать от окружающей среды свою самобытность: если для палестинского еврея брак с самарянкой-раскольницей был только неудобен, то для вавилонского супружеские связи с язычницами были уже совершенно недопустимы. Для него не было безразлично и положение дел в Иерусалиме, и притом не только потому, что он туда направлял свои молитвы и свои материальные пожертвования, но и в виду того, что правильное отправление священного культа было для него едва ли не необходимее, чем для палестинца. Последний жил всегда “перед лицом Божиим” и был близок к Нему уже в силу географических условий; иудей же рассеяния мог только в том случае иметь связь с Ним, если эта связь будет выражаться видимым образом в ритуале и жертвах, связывающих небо с землёй, в которых и он принимал посредническое участие и благодатная сила которых распространяется и на него. Пока действует в Иерусалиме правильный культ, он мог спокойно жить, где ему угодно, чувствуя, что связь между ним и небом существует”
