будет рассказано в главе посвященной народам Сибири. Таким образом основой веры была магия, а религиозные ритуалы представляли собой вступления в контакт со злыми духами, т.е. шло по сути поклонение дьяволу. У тасманийцев (родственников австралийцев) был даже особый ночной злой дух Наима или Раэго-Раппер, которому они приписывали все свои несчастья [33]. Обряды отличались большой жестокостью. Так, обряд инициации (т.е. вступления мальчиков во взрослый возраст) сопровождался “особым мучительным испытанием… нанесением порезов на теле (рубцы оставались на всю жизнь), выбивание переднего зуба, выщипывание волос… даже поджаривание на костре” [34]. У австралийских аборигенов даже не было молитв, были только заклинания [35]. Магия и оккультизм ввергала человека в состояние страха и во власть одержимых демонами колдунов и шаманов. Однако, магия разрушала не только духовность человека, она останавливала и культурно-экономическое развитие народа. Дело в том, что магия и тотемизм провозглашают неразрывную связь человека с природой. Что же тормозило движение культуры?… Сохранившиеся доныне очаги “первобытного мира” показывают, что магические представления обладают колоссальной силой и способны держать целые общества в состоянии неподвижности. “Коллективные представления” магизма, связанные с табу, ритуалами и традициями накладывают свой отпечаток на проявления жизни австралийца, папуаса, зулуса. Идеи и верования имеют гораздо большее влияние на жизнь общества, чем это кажется на первый взгляд. И если учесть ту власть, какую имел магизм над душами людей, то поразительная устойчивость первобытного мира становится не такой уж загадочной. Мир воспринимался “магическим человеком” как законченное материально-духовное целое, как непрерывный круговорот богов и людей, живых существ и стихий, как своеобразная иерархия духов, людей и бессловесных. В своих обрядах человек имитировал жизнь природы, как бы участвуя в её процессах: через тотемизм он роднился с миром живых тварей. Жизнь его была непрестанным священнодействием, он боялся нарушить хотя бы одно звено в космической мистерии, опасаясь быть выброшенным за пределы истинного Бытия. Вполне естественно поэтому, что страх переступить через сакральную черту ритуала, посягнуть на незыблемость “коллективных представлений”, — оказывал парализирующее действие на духовную культуру. Он ставил человеку жесткие рамки, за пределы которых творческий дух пробивался лишь с огромным трудом [36]. Даже учёные-марксисты были вынуждены признать, что именно магия, безраздельно господствующая у австралийцев, не давала развиваться их культуре. “Аборигены всегда точно представляли себе, какие пригодные в пищу растения и каких животных они могут найти в то или иное время года. Однако эти знания носили статический характер: после того, как они однажды получили их от старших, субъективно уже не было места для накопления новых знаний. В этом и заключалось основное различие между их и нашей теорией познания. В то время как наши знания постоянно находятся в процессе развития и расширения, у аборигенов они, напротив, остаются неизменными и устойчивыми. Они считали себя слитыми со своей землёй и с природой, и не имели никакого представления о прогрессивных изменениях” [37]. Колдунам и шаманам было выгодно и удобно управлять полуживотным стадом людей, от которого они, впрочем, мало чем отличались, являясь просто орудиями в руках бесов. Большое место в религии играло и употребление наркотиков питури (Duboisia Hopwoodii), одурманивающих и без того плохо развитый интеллект австралийцев. Ответила религия и на вопрос: почему плотность населения оставалась столь низкой? Дело в том, что у аборигенов Австралии был распространён, так называемый полигинно-геронтократический брак. Своё название он получил от того, что старики женились одновременно на многих юных девушках [38]. Старики были старейшинами племён, обладая над соплеменниками неограниченной властью, используя её в частности и на то, чтобы удовлетворять свои плотские желания. Культ плодородия основой которого служили сексуальные оргии занимал видное место в религии аборигенов, которая возводила в духовный ранг всевозможные грехи и извращения. Считалось, что чем больше заниматься любовью, тем природа даст более обильный урожай, пошлёт благосостояние [39]. К тому же, как многократно показано историей, чем ниже духовный уровень людей тем сильнее у них развиваются животные инстинкты, к которым относится и половой. Понятие любви или хотя бы привязанности при этом отсутствует. Есть лишь желание постоянно удовлетворять похоть. Так было в Ассирии при Сарданапале, Вавилоне при Валтасаре, Риме — последних веков существования. Это есть и сегодня в начале XXI века. Было это и у аборигенов. Поэтому старики-правители забирали себе всех молодых и красивых девушек брачного возраста. В то время, как взрослым мужчинам оставались лишь старые и больные, не могущие оставить потомства. Итак, религия всецело объяснила отсталость австралийских аборигенов, но как тогда объяснить то, что в древности они стояли на более высокой ступени развития, а потом регрессировали? И вновь на этот вопрос дала науке ответ религия. Как показали выдающиеся работы крупных учёных Эндрью Лэнга и В. Шмидта первоначальной религией австралийцев был монотеизм, т.е. вера в Единого Небесного Бога — Творца, Который у разных племен носил различные имена: Байаме — у племён бассейна р. Дарлинг, Бунджил — у племени кулин, Нуррундере у нарриньери. Последующие же мифологические и магические черты представляют из себя позднейшие наслоения [40]. Было показано, что вера в Единого Небесного Бога существовала и у тасманийцев. Он назывался у них Тигган-Маррабун, т.е. в переводе Крайний — Единый — Выдающийся [41]. Так же у австралийцев сохранилось представление о душе, полностью созвучное библейскому, согласно которому бессмертия души нет, как нет и загробного мира [42]. Таким образом, первоначально предки австралийских аборигенов знали Единого Бога, но затем, отступив от Него, впали в оккультизм, магию, которые и привели их через вековые пути к духовной, культурной и экономической деградации.
