— Моя невестка — чудесная женщина, я всегда очень любил ее, но, конечно, она тяжело больна… да еще такой болезнью… что вынуждена прибегать к наркотическим средствам и все такое… Вот она и начинает воображать разное… об окружающих ее людях…
— Ах вот что!
Теперь уже не было сомнения в том, что в глазах Пуаро пляшут искорки, но Франклин Кларк был поглощен своей дипломатической ролью и ничего не заметил.
— Я говорю о Торе… то есть о мисс Грей… — продолжал он.
— Ах так, вы говорите о мисс Грей! — с наивным удивлением воскликнул Пуаро.
— Да. Леди Кларк вбила себе в голову… Понимаете, Тора… то есть мисс Грей… довольно красивая девушка…
— Да, пожалуй, — согласился Пуаро.
— А женщины, даже лучшие из них, всегда немного несправедливы к другим женщинам. Для моего брата Тора была, безусловно, незаменимым сотрудником. Он всегда говорил, что лучшего секретаря никогда не знал, и он был к ней очень расположен, но в их отношениях не было ничего предосудительного. Тора не такая девушка…
— Конечно, — подбодрил его Пуаро.
— Все же моя невестка забрала себе в голову… В общем, она, кажется, немного приревновала. Она ничего об этом не говорила, но после смерти Кара, когда возник вопрос, оставаться ли Торе в доме, вот тогда Шарлотта высказалась самым резким образом. Понятно, отчасти тут виной ее болезнь, морфий и все такое… Вот и сестра Кэпстик находит, что Шарлотту нельзя упрекать за то, что ей приходит на ум всякая блажь…
Он замолчал.
— В чем же дело?
— Мне бы хотелось, чтобы вы поняли, мосье Пуаро, что Тора ни в чем не виновата. Это все фантазия больной женщины. Взгляните, — он порылся в карманах, — вот письмо, которое я получил от брата, когда был на Малайских островах. Я хочу, чтобы вы прочли его и сами убедились, в каких отношениях он был с Торой.
Пуаро взял письмо. Франклин стал рядом с ним и, отмечая пальцем некоторые места в письме, прочитал их вслух:
— «…У нас все по-старому. Шарлотта страдает не особенно сильно. Как мне хотелось бы сказать что-нибудь более утешительное! Ты, вероятно, помнишь Тору Грей. Она — прелестная девушка, и я не могу выразить, как меня поддерживает ее присутствие. Если бы не она, не знаю, как я переносил бы это ужасное время. Ее сочувствие и интерес к моей работе неиссякаемы. У нее — изысканный вкус и чувство красоты, к тому же она разделяет мою страсть к китайскому искусству. Какая это была удача, что я встретил ее! Родная дочь не могла бы быть для меня более близким и понимающим другом. Ей не всегда жилось легко, она не всегда была счастлива, и я тем более рад, что здесь она нашла свой дом и истинную симпатию…» Вот видите, — сказал Франклин, — как к ней относился мой брат: он считал ее своей дочерью. Мне кажется ужасно несправедливым, что не успел мой брат умереть, как его жена, в сущности, выгнала девушку из дому. Женщины — порождение дьявола, мосье Пуаро!
— Не забывайте, что ваша невестка больна и сильно страдает.
— Я знаю и не перестаю напоминать себе об этом. Ее нельзя судить строго. Тем не менее мне хотелось показать вам это письмо. Я не хочу, чтобы вы, со слов леди Кларк, составили себе ложное представление о Торе.
Пуаро возвратил ему письмо.
— Могу вас уверить, — улыбаясь, сказал он, — что я никогда не поддаюсь ложным впечатлениям на основании чьих бы то ни было слов. Я сам составляю свои суждения.
— Хорошо, — сказал Кларк. — Все-таки я рад, что показал вам письмо. А вот и девушки! Нам пора в путь.
Когда мы выходили из комнаты, Пуаро окликнул меня:
— Вы решили принять участие в экспедиции, Гастингс?
— Да. Мне было бы тяжело оставаться в бездействии.
— Действовать можно не только ногами, но и головой.
— Ну, в этом вы сильнее меня, — сказал я.
— Вот тут вы неоспоримо правы, Гастингс. Если я не ошибаюсь, вы хотите быть кавалером одной из дам?
— Я так думал.
— Какой же именно даме вы окажете честь, сопровождая ее?
— Я… гм… еще не решил.
— Как насчет мисс Барнард?
— Но она такая самостоятельная! — возразил я.
— А мисс Грей?
— Вот это лучше.
— Лукавый вы человек, Гастингс, но я вижу вас насквозь! Вы уже давно решили провести день со своим белокурым ангелом!
