Восточный Туркестан (Синьцзян) еще в течение долгого времени оставался болевой точкой китайских властей: восстания против империи Цин, а затем — и против республиканского Китая поднимались здесь до середины XX в. — достаточно вспомнить, например, комульское восстание 1931–1934 гг., Восточно-Туркестанскую Республику во главе с Алиханом-тура, существовавшую в 1944–1949 гг., движение Осман-батыра, подавленное лишь к 1951 г. Причем предводители этих восстаний также использовали уроки своих предшественников, превращая религиозный фактор в фактор национальной борьбы. Последним, по хронологии, примером такого рода является провозглашение алтайскими казахами в 1943 г. Осман (Оспан) — батыра ханом в соответствии с древними обычаями, в том числе и поднятием на белом войлоке. Причиной присвоения ему столь высокого статуса стала его борьба за независимость всех китайских подданных, исповедующих ислам[664].
Из духовных властителей в узурпаторы:
претензии ходжей на власть
в среднеазиатских ханствах
Ситуация в Могулистане в какой-то степени была уникальной: приверженность местного населения и знати к «белогорцам» и «черногорцам» позволила ходжам захватить светскую власть и даже создать собственные ханские династии. Однако аналогичные попытки предпринимались и в западной части бывшего Чагатайского улус, где позиции мусульманского духовенства также были весьма сильны, что позволяло потомкам почитаемых святителей задействовать религиозный фактор борьбы за власть.
Так, по одной из версий, Абу-л-Гази, последний бухарский хан, считавшийся Чингизидом, был всего лишь сыном дочери хана Абу-л-Файза Аштарханида, тогда как его отцом являлся сайид или ходжа Абд ар-Рахим. Несмотря на то что до воцарения этот монарх имел весьма скромное положение («в тумане Ханкар занимался земледелием»), всесильный бухарский аталык Даниял-бий счел его происхождение более достойным, чем свое или своего внучатого племянника Фазыл-тура, и возвел его на трон[665]. Неудивительно, что начиная уже с эмира Хайдара (который и первым среди Мангытов стал именоваться тура — потомком Чингис-хана) бухарские эмиры стали называться сайидами, потомками пророка Мухаммада[666], таким образом, закрепляя свое право на власть в глазах не только светских конкурентов, но и духовных.
В течение длительного времени кокандские бии из племени Минг (будущие властители Кокандского ханства) были вынуждены бороться за власть с представителями теократической монархии — ходжами, управлявшими Северной Ферганой с центром в Чадаке, династии ходжей также правили в Чуете и Тура-кургане[667]. Ташкент, некогда являвшийся столицей Чагатаидов Могулистана, затем — владением одной из ветвей династии бухарских Шайбанидов и, наконец, ханов казахского Большого жуза[668], в конце XVIII в. попал под власть Юнус-ходжи, превратившего его в самостоятельное государство[669]. В среднеазиатской традиции этот правитель именовался хакимом[670], в русской — «владельцем»[671], но фактически осуществлял именно ханскую власть, причем не только в самом Ташкенте, но и претендовал на другие среднеазиатские владения, а после смерти передал власть своим сыновьям — опять же как светский государь[672]. Соперничество ферганских ходжей за светскую власть (хотя и в форме теократии) с родоплеменными кланами было столь Упорным, что, когда оно закончилось победой кокандского бия Алима, он в ознаменование этой победы даже принял ханский титул, чтобы показать, что теперь возвысился не только над другими би-ями, но и над потомками мусульманских святых[673].
Однако, победив «теократические государства» Ферганы и Ташкента, кокандские государи столкнулись с появлением узурпаторов, Пытавшихся отнять у них власть в собственном ханстве на основании религиозного фактора.
В 1822 г., после смерти Омар-хана, его старшая сестра Афтабайим, супруга Масум-хан-тура (потомка Махдум-и Азама), потребовала передать трон своему сыну Чини-тура, который через нее приходился внуком Нарбута-бию, племянником Алим-хану и Омар-хану и, соответственно, старшим двоюродным братом их сыновьям. Не принадлежа к ханскому роду по мужской линии, этот претендент мог опереться на религиозный фактор: традиционный в Средней Азии пиетет к роду Махдум-и Азама давал ему значительное число сторонников в борьбе за трон
