У нее разыгралось воображение, сказала она себе, не иначе. Какая могла быть у Эмиля причина преследовать Муррея? И все же она вышла на галерею, чтобы еще раз проводить взглядом удалявшихся мужчин.
Мудеей подошел к перекрестку и пересек его. Другой мужчина сделал то же самое через мгновение, пройдя под висящим на углу газовым фонарем. Это был Эмиль.
Аня постояла еще секунду. Во всем была виновата она, сказала Селестина, в этой дуэли и во вражде, возникшей между двумя молодыми людьми. Если это хотя бы отчасти было правдой…
Она резко повернулась и вошла в дом, закрыла ставни и двери, и вышла быстрыми шагами, из комнаты. Она уже стояла у себя в спальне, положив руку на дверцу платяного шкафа, когда ей в голову пришла отличная идея. Развернувшись, она обошла комнату Селестины, откуда все еще доносился шум голосов, вернулась в салон и оттуда прошла в спальню мадам Розы. Из шкафа своей мачехи она достала черный вдовий плащ и такую же шляпку.
Выйдя из дома и остановившись на тротуаре, она надела этот позаимствованный наряд. Темный плащ был просторным и слегка коротковатым, но он прекрасно скрывал ее и был практически невидимым в темноте. Шляпка же не только закрывала лицо с боков, но и имела длинную густую вуаль, которая служила дополнительной защитой от любопытных глаз. Чувствуя себя такой же неузнаваемой, как под карнавальной маской в день Марди Гра, Аня отправилась за двумя мужчинами.
Она двигалась так быстро, как только могла, и отважилась даже пробежать первый квартал, поскольку уже никого не было видно – ни тех, кого она хотела преследовать, ни запоздалых гуляк и весельчаков. Она боялась, что пара, которая была ей нужна, свернула куда-нибудь, и поэтому заглядывала во все переулки, но нигде не видела их! Ей не потребовалось много времени, чтобы переодеться и выйти из дома, но когда кто-нибудь удаляется от тебя по прямой, несколько минут могут иметь большое значение. Она начала спрашивать себя, где они могли остановиться, в какой из домов мог войти Муррей, возможно, для того, чтобы поговорить с одним из своих друзей и попросить его стать секундантом на предстоящей дуэли, когда внезапно она увидела впереди Эмиля. Через мгновение она увидела и цилиндр Муррея. Он как раз в этот момент прокладывал себе путь сквозь шумную группу женщин, одетых в костюмы клоунов, все еще находясь на той же стороне улицы, что и Аня.
Она тут же замедлила шаг, стараясь держаться в темноте и довольно неловко подражая в этом Эмилю. Перед ними находилось ярко освещенное здание, а соседние с ним улицы были уставлены рядами экипажей. Еще через несколько метров стало очевидно, что именно сюда направлялся жених Селестины. Это был «Сент-Луис отель».
В Новом Орлеане было два особенно изысканных отеля. Один из них назывался «Сент-Чарльз отель» и находился на улице с тем же названием. Он находился под опекой англичан и американцев и считался цитаделью американцев. Второй – «Сент-Луис отель» – стоял на углу Ройял-стрит и Сент-Луис-стрит, и в нем останавливались креольские плантаторы со своими семьями, когда они приезжали в город, а также большинство бизнесменов из Франции. Оба эти отеля были роскошными, комфортабельными и исключительно элегантными заведениями. В обоих были великолепные бальные залы, гостиные, бары, отдельные столовые для мужчин и женщин и целый ряд прилегающих магазинов. В «Сент-Луис отеле» в дополнение к этому была еще и ротонда под открытым небом, которая, как говорили, была самой прекрасной во всей Америке. Каждый день с полудня до трех часов на этом огромном открытом пространстве проводилось одновременно до дюжины аукционов, на которых продавалось все: от хлопка, табака и сахарного тростника до целых партий модных товаров, таких как женские шляпки; от собственности и домашней утвари разорившихся плантаторов до самых лучших рабов.
Главный вход в ротонду выходил на Сент-Луис-стрит и на ведущую непосредственно к Канал-стрит Эксчейндж-элли, а двери, ведущие в холл отеля, выходили на Ройял-стрит. Мур-рей направлялся к входу с Ройял-стрит. Он прошел под газовыми фонарями, освещавшими длинный ряд сводчатых окон, которые украшали нижний этаж отеля, и свернул под портик, поддерживаемый четырьмя огромными колоннами с каннелюрами.
