Деак посмотрел на часы. — «Время тянет», — подумал Мольке.
— После обеда я ездил к Веронике, — странно улыбаясь, пояснил он, — к лучшей гадалке во всем Андялфельде.
— Рад, что вы не утратили чувство юмора. Но сейчас я попрошу не дурачиться и не тянуть время. Если вы еще не поняли, дорогой Ландыш, я охотно объявляю вам, что вы провалились. Итак, откуда вы узнали, что я нахожусь здесь?
Деак снова по-мальчишески наивно улыбнулся.
— Если я скажу откровенно, вы не поверите, господин майор.
— Вы должны отвечать только откровенно.
— Правильно, — согласился Деак. — Я сам хотел, чтобы вы сюда пришли.
— Великолепно. Вы коммунист?
— Да. Уже десять лет, господин майор.
— И тем не менее вы хотели, чтобы я пришел сюда сегодня вечером?
— Это я устроил так, чтобы вы сюда пришли. Наша группа получила задание освободить Ференца Дербиро, а вас — поймать. Ну так вот, Дербиро мы вывезли, а сами вы, господин майор, теперь в моих руках.
— Блестяще, великолепно!.. Это изумительно. Курт! — громко позвал он. Вошел лейтенант. — Наденьте наручники на товарища Ландыша, а то он, чего доброго, еще поддастся искушению и начнет выполнять свое задание…
Деак вздрогнул, словно не рассчитывал на такой оборот дела. Однако нужно было повиноваться, потому что Мольке поднял на него пистолет, Деак протянул Курту руки, попутно взглянув на часы.
— Что, Деак? Опаздывают ваши дружки? — насмешливо заметил Мольке.
— Да, кажется, мы плохо сверили часы.
— О, еще как плохо! — согласился Мольке. — Хотя сегодняшнюю вечернюю акцию вы гениально организовали. Повторяю: гениально! Я чуть было не клюнул на приманку. Повторяю: чуть было. — Он достал из кармана фотографию. — Вы знаете этот снимок? Вчера после полудня мне передали его, и на фотографии я узнал человека, убитого на улице Кирай: вашего родного братца!
Деак вздрогнул. Бледный, с выражением ужаса на лице, он смотрел на фотографию человека, погибшего в перестрелке на улице Кирай. Да, это был его брат.
— Значит, убили?! — тихо спросил он.
— Увы, что делать! Не хотел сдаваться. Ну, а после этого мне было уже нетрудно догадаться, что Бела Моргош сегодня утром никак не мог встречаться с Ласло Деаком. Чудес не бывает. Кусочки мозаики сошлись. Вы, Ландыш, сегодня поставили мне отличную западню. И я горжусь тем, что изловил вас в ваши же собственные силки, хотя признаю: план был гениален!
Вошел Таубе. Непонятно чему ухмыльнувшись, он доложил о прибытии.
— Все в порядке, господин лейтенант? — спросил майор.
— Все.
— А я как раз объясняю товарищу Ландышу, где его просчет. — Мольке показал лейтенанту фотографию. — Вот здесь!
— Можете издеваться, Мольке, — с ненавистью сказал Деак. — Но победили вы только одного меня, но не моих друзей.
— Не бойтесь, Ландыш! Дружков ваших я тоже ликвидирую. Курт, прикажите подать машины к подъезду. Когда можно будет ехать — доложите.
Курт щелкнул каблуками и вышел.
Деак с ненавистью посмотрел на Таубе. «Мог бы сразу сообразить, что это провокатор», — мысленно упрекнул он себя. Лейтенант Таубе спокойно достал сигарету и закурил.
— Поздравляю, господин майор, — сказал он и подошел ближе. — И все же в одной вещи мы с вами ошиблись.
Мольке с любопытством и недоумением посмотрел на Таубе.
— Все-таки Ландыш не Деак!
— Нет?
— Нет!
— Тогда кто же?
— Я! — выкрикнул Таубе и повернул в сторону изумленного майора пистолет. — Руки вверх, Мольке.
Майор машинально повиновался. Времени на обдумывание у него не было, да и мозг его, казалось, был парализован. Инстинктивно он сделал шаг к сигнальному устройству.
— Ни с места! Ваших людей я уже разослал — кого куда. — И громко крикнул: — Эй, дядя Ковач!
Еще, пожалуй, больше, чем Мольке, был поражен Деак. На такой оборот дела он действительно не рассчитывал. Нервное напряжение не спадало, в горле стоял комок слез. Он уже не видел, только почувствовал, как дядя Ковач снимает с него наручники и надевает их на Мольке. Но в этом словно шоковом состоянии он уже ничего не понимал, — что, собственно, происходит? Он плачет? Почему? Жалко брата? Или это слезы радости?..
Мольке стоял в наручниках. Теперь у него была единственная мысль: не струсить в этот его последний миг! Он гордо выпрямился.
