При заполнении формы у нее возникли проблемы. «По какой причине вы оставили предыдущее место работы?» Стены начали давить на нее, воздух, казалось, сгустился. «Адрес вашего домовладельца или муниципального совета». У Беллы застучало в висках. Свет потускнел. «Является ли ваш дом плохо отапливаемым из-за наличия сырых или очень просторных помещений?» Снаружи прогремел очередной фейерверк. «Являетесь ли вы или кто-либо из членов вашей семьи беременной? Если не вы, то кто именно?» Муха жужжала над масленкой. «Есть ли среди членов вашей семьи инвалиды по зрению?» «Кто из членов вашей семьи нуждается в дополнительной стирке белья? Сообщите причину. Если вы стираете дома, то сколько раз в неделю? В какую сумму, по вашему мнению, обходится вам стирка в неделю, если учитывать расходы на стиральный порошок, горячую воду и электричество? Имеются ли у вас или кого-либо из членов вашей семьи какие-либо другие болезни или ограничения трудоспособности, о которых вы хотели бы сообщить? Кто является больным или нетрудоспособным? Назовите болезнь или причину нетрудоспособности. Помните, в случае намеренного искажения фактов вас могут привлечь к ответственности».
— Простите, — сказала Белла. — У меня вопрос насчет формы страхования по безработице, которую вы мне вчера дали. Там просят указать имя и адрес домовладельца. Это значит, что вы напишете ему, чтобы проверить размер квартплаты, и так далее?
— Не знаю, — сказала девушка, копавшаяся в куче карточек. — Это ведь не мы вам платим.
— Хорошо, а кто тогда?
— Министерство соцобеспечения.
— Я знаю, но я просто хотела…
— Послушайте, если вы отнесете ее туда, они вам все объяснят.
— Мне не нужно ничего объяснять. Я просто хочу знать, будут ли связываться с моим хозяином. Понимаете, он еще не знает, что я безработная. Если узнает, вышвырнет меня на улицу.
— Джордж. — Девушка перегнулась через перегородку. — Леди хочет знать, будут ли люди из соцобеспечения писать хозяину ее квартиры.
— Понятия не имею. Вам придется спросить у них, — ответил Джордж, выходя из-за перегородки, чтобы взглянуть на Беллу.
— И что же мне теперь делать? Я не хочу отдавать вам форму, пока не буду уверена. Если хозяин узнает, он меня выгонит. Вы же знаете, никто не сдает жилье безработным, если этого можно избежать. Мы для них отбросы общества.
— Вам лучше пойти в министерство соцобеспечения, дорогая. Арчуэй-тауэр. Десятый этаж. Спросите там.
Выходя из здания биржи труда, Белла, расстроенная и сбитая с толку, кинула взгляд на длинные очереди у неумолимых окошек и среди теней заметила знакомое лицо. Она бросилась на улицу, сжимая в руке свои бумаги и представляя, как оно злобно ухмыляется у нее за спиной.
Она надеялась, что ванна поднимет ей настроение и успокоит нервы перед походом в Арчуэй-тауэр. Весьма немногое — если вообще что-то — могло сравниться с погружением в горячую воду с пеной. И почему-то ванна казалась ей еще более привлекательной днем.
На окнах осел пар, и ей не пришлось опускать жалюзи и включать свет. По опыту она предпочитала забираться в воду сразу; это всегда был шок, но потом она быстро привыкала к горячей воде. Она лежала так десять минут, не шевелясь, ни о чем не думая; она просто наслаждалась ощущением того, что ее тело окружено горячей водой. Она провела ладонью по бедру и задрожала от острого ощущения. Она любила свое тело и наслаждалась, выполняя его желания. Она уже очень давно не была с мужчиной. Рука ее скользнула вниз живота. Вода выплеснулась из ванны и залила шлепанцы. Белла задрожала и откинулась назад; вода снова застыла; было очень тихо, и поэтому смех, прогремевший из вентилятора, застал ее врасплох. Белла в испуге подскочила и обернулась к окну. Вентилятор со стоном завертелся. За стеклом виднелась чья-то смутная фигура. Сначала Белла просто подумала, что за ней подсматривали, и ее охватил стыд; затем, когда часть окна очистилась, она узнала безумное треугольное лицо.
Белла поднялась в лифте на десятый этаж и направилась в справочное. Комната привела ее в уныние. Здесь стояли ряды скамеек, на которых ссутулились усталые, несчастные безработные. Некоторые бездомные сидели здесь с таким видом, будто они принадлежали этому месту, жили здесь, и это вселяло в нее страх. На лицах не было надежды; унылые, безжизненные, они пялились в сторону окошек, разделенных перегородками, из которых работало только одно. Здесь не было никакой четкой очереди, не было талонов, не было никакой надежды получить желаемое, подумала Белла. Она попыталась выяснить у какого-то человека, есть ли очередь, но глаза, в которые она взглянула, были такими пустыми и безжизненными, что Белла не смогла дождаться ответа — она потеряла самообладание и разразилась слезами жалости и раздражения.
