— Джейми?
— Ага, это я. Слушай, я пытался дозвониться до мамы, но никто не ответил. Даже гудков нет.
Кевин кашлянул и вроде как собирался что-то сказать, когда по радио вновь послышался голос диктора:
«Надеюсь, вы нас слушаете, потому что есть новая информация об отменах по причине снегопада. Закрылись „Экзотрон текнолоджиз“. Также „Комптон индастриз“. Мол „Пеннакук“ закрыт».
— Джейми!
— Я слышал.
— Джейми, в моле «Пеннакук» работает моя мама!
— Знаю.
— Джейми, творится что-то ужасное. В центре города за моим окном. Такое чувство, что пропадают целые кварталы. То есть я хочу сказать, что они в самом деле исчезли. На их месте — дыры.
— Кевин, мне ст…
— Шшш. Джейми. Слушай.
Джейми содрогнулся: в позвоночник вонзился хладный ледяной коготь. В жилом комплексе Ридс-Ферри жил Кевин. Пришлось судорожно сглотнуть, чтобы вернуть голос.
— Кевин?
Тишина.
— Кевин?
Мертвая тишина.
— Кевин!
Вообще ничего на линии, лишь мертвое зловещее шипение. Такой шипящий звук мог бы вырываться из глотки оскалившейся рептилии.
— Кевин. Пожалуйста, ответь. Ну пожалуйста.
Ничего. В телефоне — тишина, только радио беспечно напевает.
Джейми повесил трубку и сел, глядя на снег за окном, который превратился в навалившийся на окно белесый ужас, уничтожающий все, вихрящийся в безумстве ветра.
Он посмотрел на две оставшиеся плитки шоколада на подушке и на конверт, где мама целую вечность назад написала номер своего рабочего телефона. Плотнее подоткнув одеяло, прижав к щеке конверт, он так и сидел на кровати, ожидая, когда закончится песня.
Пер. М. Савиной-Баблоян
Николас Ройл родился в Сэйле, графство Чешир, затем жил в Северном Лондоне. Ройл опубликовал более тридцати пяти рассказов в различных антологиях — «Лезвие» («Cutting Edge»), «Книга мертвых» («Book of the Dead»), «Лучшее за год. Ужасы» («The Year's Best Horror Stories»), — а также в журналах «The Truth», «Reader's Digest» и «Gorezone».
Ройл выступал в качестве составителя антологии «Темные земли» («Darklands»), в которую вошли произведения в жанре хоррор, принадлежащие перу британских писателей. В числе романов автора следует отметить «Двойники» («Counterparts») и «Мечты о саксофоне» («Saxophone Dreams»).
Во время написания рассказа «Лицо в тени» Ройл был безработным и жил в убогой съемной квартире. «Но я видел свет в конце туннеля, — вспоминает он, — в отличие от многих. Потому что свет есть не всегда. И с тех пор ситуация только ухудшилась из-за снижения размеров социальных пособий и неоправданной экономической политики правительства».
В ту пятницу, когда Белла въехала в квартиру, стоял, как она позднее поняла, типичный для Арчуэя[27] день. «Как это по-английски — обсуждать погоду, — написала сестра в ответ на ее письмо, отправленное через несколько дней после переезда. — Совсем не похоже на тебя», — утверждала Джен. «А ты откуда знаешь?» — подумала Белла. Джен всегда искала поводов для спора и придиралась к пустякам. Но Белла научилась игнорировать ее язвительные замечания.
Она скомкала письмо и выглянула из окна кухни. Солнце отбрасывало на стены скученных домов резко очерченные прямоугольники света; большие черно-серые тучи, похожие на дирижабли, надвигались с юго-востока, заволакивая небо. Каждый день погода была одинаковой: солнечные периоды чередовались с нашествиями тяжелых серых облаков, которые вскоре уносил непрекращающийся ветер. Верно, Белла несколько зациклилась на погоде, но не потому, что это было истинно британское увлечение; скорее, наблюдение за небом отвлекало ее.
Она бросила письмо Джен в мусорное ведро и отошла от окна. Едва прикоснувшись к выключателю кофеварки, она замерла. Опять этот звук. Она слышала его несколько раз за эту неделю, но не смогла определить, откуда он исходит и кто его издает. Иногда ей казалось, что это хрип астматика, иногда — что это язвительный смех старика. В квартирах ниже и выше этажом и рядом с ней вполне могли жить астматики и старики, но звук, казалось, раздавался в ее квартире. Какой-то акустический обман, сказала себе Белла; без сомнения, рано или поздно выяснится, что это такое.
