Среди ранних работ Галлагера — новеллизация фильма «Сатурн 3» («Saturn 3»), а также принадлежащих его перу эпизодов сериала «Доктор Кто». На основе романа «Химера» («Chimera») был создан четырехсерийный телефильм. Помимо этого следует отметить романы Галлагера «Преследователь» («Follower»), «Долина огней» («Valley of Lights»), «Октябрь» («Oktober»), «Вниз по реке» («Down River») и «Дождь» («Rain»).
Сюжет рассказа «Зов» можно назвать классическим для жанра хоррор: группа путешественников застигнута снежной бурей, и нечто одновременно прекрасное и смертоносное заманивает людей в ночь… Стивен Галлагер мастерски нагнетает напряжение, рисуя картины суровой непогоды.
Отрывок из стенограммы заседания суда, процесс «Корона против Робсона», 24 сентября 1987 года.
Адвокат: Вы заманили ее в безлюдное место под предлогом того, что собираетесь с ней сбежать. Робсон: Я ей ничего не обещал. Адвокат: Затем вы избили ее до потери сознания и оставили умирать.
Робсон: Потише, шеф! Я шлепнул ее один раз, чтобы успокоить, и все.
Адвокат: Вы хотите сказать, что не имеете отношения к убийству?
Робсон: Когда мы расстались, она была жива и здорова.
Адвокат: И как вы предполагаете, когда она умерла?
Робсон: Не раньше утра.
Адвокат: А точнее?
Робсон: Я бы сказал, примерно тогда, когда туда залили бетон.
— У нас есть тепло, у нас есть свет, у нас есть крыша над головой, — сказал Мик. — Эти парни даже оставили нам несколько грязных книжонок. У нас есть все, чтобы переждать плохую погоду, так почему бы просто не посидеть тихо, пока все не кончится?
Именно в этот момент лампочки замигали и погасли, и «тлеющие угли» в электрическом камине с двумя поленьями окончательно «догорели». Сами поленья остывали медленно, и мы трое в каком-то беспросветном отчаянии наблюдали, как они темнеют. Ледяной ветер бил в стены небольшого придорожного домика, и я чувствовал себя примерно так же уверенно, как мышь, сидящая в обувной коробке на пути бегущего стада бизонов. Я уже замерз. И положение наше стремительно ухудшалось.
Майк щелкнул зажигалкой, на стенах и потолке заплясали гигантские тени.
— Должно быть, ветром оборвало провода, — заметил он.
Другой человек, которого звали Дэвид, — фамилию его я забыл, — спросил:
— Может, мы попробуем починить их?
— Только не я, приятель. Я хочу жить.
— И что нам теперь делать? Жечь мебель?
— Чайник электрический, а водопроводные трубы замерзли, — живо возразил Дэвид.
Мик окинул его тяжелым взглядом.
— Тогда можешь пойти прогуляться, — сказал он. — Хочешь?
Остатки свечей, укрепленные на небольших оловянных блюдцах, были из тех, что горят медленно и тускло. Газовая плита работала от баллона, стоявшего под столом; шланг был перекручен, и газ пошел не сразу. Свечи горели желтым пламенем, газ — голубым, и при таком освещении наши лица выглядели бледными и испуганными.
Мик, Дэвид и я. Три истории о снежной буре, три аварии и три покинутые машины, три жизненных пути, которые в обычной обстановке, скорее всего, никогда бы не пересеклись, три человека, оказавшиеся запертыми в жалкой хижине у заметенного снегом шоссе.
— Ну что, пойду попытаю счастья, — сказал Мик, взял кастрюлю и вышел за дверь, чтобы набрать снега.
Человек по имени Дэвид в очередной раз подошел к неработающему телефону и поднял трубку.
Я нашел это место последним и, войдя, сразу понял, что эти двое — не попутчики. Они были слишком разными, чтобы путешествовать вместе. Мик весил, наверное, восемнадцать стоунов[6] и казался — ну просто невозможно выразиться иначе — неряхой, хотя был пострижен и прилично одет. Он походил на одного из тех торговцев, что стоят со своими тележками около футбольных стадионов, продавая гамбургеры и хот-доги, выглядящие так, словно их размягчали в моче. Дэвид (он сказал мне свою фамилию, но она вылетела у меня из головы) скорее принадлежал к людям, разъезжающим на машине фирмы, в которой на вешалке болтается запасная рубашка; он сообщил, что «занимается продажами», и я решил, что он — коммивояжер. Он был примерно моего возраста, тонкие светло-рыжие волосы создавали впечатление, что у него нет ресниц. Насколько я понял, Мик направлялся к большой заправке, расположенной в двух милях дальше по дороге, но шоссе закрыли, и он вынужден был оставить свой фургон, груженный резиновыми шлангами, и отправиться пешком назад, к единственному огоньку, виденному им на протяжении последних нескольких миль. Добравшись до хижины, он застал здесь Дэвида, скрючившегося перед электрокамином в наброшенной на плечи спецовке. Я присоединился к ним примерно через полчаса, и с того момента здесь больше никто не появлялся; погода ухудшалась с каждой минутой, вряд ли кто-то еще сможет добраться сюда, подумал я. Должно быть, дорога уже несколько часов была закрыта.
