Эмми подыскивала вежливый повод для отказа, но вдруг вспомнила, как мистер Не-по-мню-как-его-зовут Каннингем назначал свидание знойной Карле Несбитт.
— Буду рада, — ответила она.
Через несколько шагов она уже жалела о своем согласии.
На следующее утро Эмми поднялась с ощущением долгого-долгого дня, предстоящего ей, и решила, что не будет больше терять ни секунды на размышления о Бардене. Легко сказать! Чтобы занять себя, она затеяла грандиозную уборку. Небольшой перерыв пришлось сделать, когда заявился Адриан, чтобы выклянчить чашечку кофе. Потом она поменяла постельное белье, приняла ванну с пеной и отправилась в постель.
Но, как бы она ни устала, спать не могла. Не будет она, не будет, не будет о нем думать! Взяв лежащую у кровати книгу, она начала читать, но опять отвлеклась. Внезапно в дверь позвонили.
Тетя Ханна! Быстрый взгляд на часы — одиннадцать сорок. Видимо, тетя Ханна решила не дожидаться, пока ее заберут завтра. Эмми накинула халат и побежала открывать.
Но это была отнюдь не тетя Ханна, а, к ее великому изумлению, все тот же Барден Каннингем! Он был в парадном костюме, рубашке и галстуке. Она разинула рот, сердце забилось в бешеном ритме.
Она оцепенело глядела на него. И хорошо — ему пришлось заговорить первому.
— У меня жутко болит голова, — объяснил он. — Я подумал, что не доеду до дома.
О, бедный! Эмми мгновенно пришла в себя. Он действительно выглядел не лучшим образом.
— Совсем зеленый, — пробормотала она, пытаясь скрыть свое возбуждение. — Входите.
Пока она закрывала за ним дверь, он, двигаясь как сомнамбула, прошел в гостиную.
— Могу я недолго посидеть у вас? — спросил он. Казалось, он только теперь заметил, что поднял ее с постели.
— Вы выглядите так, что вам лучше лечь. — Надо было принимать решение, впрочем, решение было уже принято за нее. Она никак не ожидала увидеть его таким расклеившимся, даже сердце заныло от сочувствия. Она однажды уже ночевала с ним в одной комнате, и вреда от этого не было. Бедняжка. Да, собственно, у него будет своя комната. — К счастью, постель тети Ханны готова.
— Она не с вами в эти выходные?
— Вы шатаетесь! — заметила Эмми. — Туда, — сказала она и поняла, что ему трудно найти правильное направление. — Ну же, — сказала она, взяла его за руку и повела в комнату тети Ханны. — Вы что-нибудь принимали? — Она усадила его на постель.
— Я не настолько плох, чтобы возить с собой лекарства, но приму все, что вы дадите, — ответил он.
Эмми, припоминая, что, кажется, если мигрень уже началась, то лекарства не помогут, тем не менее отправилась искать что-нибудь болеутоляющее.
— Много выпили? — спросила она, подавая таблетки.
— Стакана чего-то красного и вонючего было достаточно, чтобы отказаться от второго.
Интересно, может ли красное вино спровоцировать приступ мигрени? Эмми в этом не слишком разбиралась. Она подождала, пока он проглотит таблетки.
— Видно, вечер был не из удачных, — прокомментировала она, забирая у него стакан с водой.
— Я направлялся домой, но понял, что дальше ехать не могу.
— Хватит разговоров. — Эмми склонилась, чтобы снять с него туфли и носки. Затем встала, чтобы помочь ему освободиться от пиджака.
Видно было, что ему правда нехорошо, он морщился при каждом движении.
Его глаза были закрыты, когда она, совершенно лишившись его помощи, прижала его к своей груди, чтобы снять пиджак. Лицом он уткнулся во впадинку между грудей. Она запоздало поняла, что, когда наклонялась, халат ее распахнулся.
Продолжая удерживать Бардена, она стягивала пиджак, когда он еле слышно проговорил:
— Надеюсь, вы не хотели поиздеваться надо мной?
Эмми улыбнулась: чуть живой, но пытается ерепениться! Любовь и нежность нахлынули на нее, и она поцеловала его в макушку.
На рубашку сил уже не хватило.
— Ложитесь, — приказала она и, после того как он подчинился, расстегнула пуговицы. Немного поколебавшись, ослабила ремень на брюках. Если ему станет получше, он легко сам справится с остатками одежды.
Эмми натянула ему на плечи одеяло и уже собиралась положить холодную руку на лоб, когда увидела, что глаза у него открылись.
— Поцелуйте меня, Эмми, — попросил он. Голос его звучал так, словно из него ушла вся жизнь.
