— Нет? — как эхо повторил Сергей. Откуда-то из живота поднялась волна злости и возмущения. — Ты врёшь! Ты всё врёшь! Я тебе не верю!
Полина пристально взглянула на него, потом подошла почти вплотную и вдруг влепила увесистую оплеуху, а когда Сергей схватился за вспыхнувшую щеку, быстро и зло заговорила:
— Заткнись и слушай! Ты думаешь, твой отец был всесилен или бессмертен? Так вот, это не так! Всесильных и бессмертных людей не бывает! Зато полно вещей, которые обрывают жизнь! Это может оказаться выпущенная из-за угла пуля, выпрыгнувший из засады монстр, болезнь или подкравшаяся старость! Мы все умрём! Одни раньше, другие позже! Твоему отцу повезло! Он умер в бою, защищая свой дом, как воин и командир, а не от предательского выстрела в живот, как мой…
С Полиной что-то случилось: горящий взгляд потух, плечи опали. Из неё как будто выпустили воздух. Девушка медленно вернулась назад и тяжело опустилась на землю, возле костра. Сидела и смотрела на огонь, а Сергей смотрел на неё и не знал, что ответить. Её слова были жестоки и безжалостны, но это были правильные слова. Как та страшная реальность, в которой и он, и она оказались. Только сейчас Сергей вдруг со всей ясностью осознал, что у него больше нет ни дома, ни отца, ни друзей — нет никого, кроме этой девушки, которая на себе вытащила его с гибнущей станции.
Он подошёл к ней и, присев рядом на землю, осторожно обнял за плечи:
— Прости, что наорал на тебя.
Она всхлипнула и вытерла кулачком мокрый нос.
— Ты тоже меня прости за то, что приложила тебя прикладом.
— Так это… ты меня? — Сергей потрогал гудящий затылок, на котором запеклась кровь.
— Не трогай! Разбередишь рану, — остановила его Полина. — Пришлось, иначе тебя было не остановить. Слов ты не понимал.
«Так это она кричала», — сообразил Сергей.
— А что было потом?
— Потом ты вырубился, я кое-как схватила тебя, взвалила на спину — и ходу.
— А… мой дробовик? — Сергей запоздало осознал, что остался без оружия.
Полина пожала плечами:
— Наверное, так и валяется на платформе вместе с фонарём. Фонарь разбился.
— Значит, автомат и револьвер, — Сергей перевёл взгляд с автомата за спиной Полины на револьверную кобуру у себя на боку, — это всё, что у нас осталось?
Полина неожиданно сбросила с плеч его руку.
— «Калаш» мой! Ты сам мне его отдал! — холодно сказала она. — А револьвер, так и быть, можешь оставить себе.
— Подожди. Что значит «себе»? — опешил Сергей. — Ты что, не собираешься идти со мной на Сибирскую?
— А что я там забыла?
Сергей растерялся ещё больше.
— Но ведь надо рассказать о том, что у нас случилось. Люди должны знать…
— Да им плевать! — перебила его Полина. — Плевать и на вас, и на то, что у вас случилось.
— Зато мне не плевать, — упрямо возразил Сергей. — Отец перед смертью просил меня об этом, и я доберусь до Сибирской! В Союзе должны знать, как погибла наша станция!
— Иди, — равнодушно ответила Полина. — Только без меня.
— А… ты куда пойдёшь?
— Тебе не всё ли равно? — с вызовом спросила она.
Сергей тяжело вздохнул. Полине нужно говорить правду — только в этом случае можно было рассчитывать на ответную откровенность и помощь. А её помощь сейчас требовалась ему как никогда.
— Понимаешь, я никогда не был там, — начал он, но не успел закончить фразу, как она перебила его.
— Ты никогда не был на Сибирской и собираешься туда идти?!
— Подожди, — остановил девушку Сергей. — Дай договорить. Я знаю, что перегон между Сибирской и Маршальской очень опасный. Знаю, что все, кто пытался пройти его поодиночке, бесследно пропали. Но большие караваны проходят по нему совершенно свободно. Вот я и подумал, что мы могли бы пройти этот перегон вместе. Ведь нам наверняка по пути, даже если ты не собираешься задерживаться на Сибирской.
— Значит, так, — с расстановкой ответила Полина. — По пути нам только до Маршалки. Да и то, на саму станцию я заходить не собираюсь, хватит с меня и прошлого раза. Обойду вокруг. Если хочешь, могу прогуляться с тобой, мне всё равно. Но дальше наши пути расходятся. Говорю об этом сразу, чтобы ты потом не ныл. Если собираешься пробираться на Сибирскую, советую дождаться на Маршалке торгового каравана.
