Он замолчал, потом, видимо, решил, что сгоряча сказал сыну лишнего, и поспешил закончить разговор:
— Ладно. Мне нужно к коменданту. Позже договорим.
* * *
Сразу пробиться к коменданту полковнику не удалось. Едва он шагнул в толпу, как его окружили бойцы станционной дружины. Перебивая друг друга, они что-то говорили ему, Касарин отвечал, порой — довольно резко. Но из-за стоящего на платформе шума Сергей никак не мог разобрать слов. Потом вперёд выступил Дрон. Лицо отца нахмурилось — видимо, Дрон говорил ему что-то важное. Сергей подался вперёд, чтобы слышать их разговор. В этот момент отец рубанул ладонью воздух и, повысив голос, гневно произнёс:
— Нечего с ней церемониться! Немедленно повесить эту дрянь!
Повесить?! Сергей похолодел. Он сразу понял, кого отец имеет в виду. Безжалостный смысл последней фразы оглушил его, но и заставил действовать. Сергей бросился к отцу. Но прежде чем сумел пробраться через ряды дружинников, Дрон вытянулся перед отцом по стойке смирно и молодцевато гаркнул:
— Есть, товарищ полковник!
Потом повернулся к стоящим рядом бойцам и скомандовал:
— Ероха, Босой, за мной! Поможете вздёрнуть сучку.
— Подождите! Дрон! — крикнул им в спины Сергей. — Нельзя это!
Тот нехотя остановился. Вслед за ним притормозили и Ероха с Босым. Но отец, самый близкий и родной ему человек, не понял, что он хотел сказать, и своей следующей фразой лишил Сергея последней надежды:
— Да, ты прав. Все должны видеть, как мы поступаем с ворами. Подготовьте эшафот, а я тем временем соберу народ.
Дружинники, вызвавшиеся быть палачами, с готовностью ринулись выполнять приказание. Сергей бросился было за ними, чтобы остановить, но быстро понял, что силой ничего не изменит, и вернулся к отцу:
— А как же суд, па? Ведь ты сам всегда говорил, что всё должно быть по закону?
— При чрезвычайном положении всё проще. Мне доложили о преступлении, и я, как председатель суда, принял решение. Или… — отец почувствовал недосказанность и насторожился, — ты не согласен с приговором?
— Не согласен! — твёрдо ответил Сергей. — Эта девушка пережила такое… Её нельзя убивать! И если бы ты только поговорил с ней…
— Я не собираюсь разговаривать с ворами! — неожиданно взорвался отец. — Да мерзавка просто наплела тебе с три короба! Небось, поведала слезливую историю о своей горькой судьбе, ты и развесил уши! Она пойдёт на любой обман, лишь бы вымолить себе пощаду!
— Она не врала! — покачал головой Сергей. — И ничего не вымаливала, наоборот…
Отец даже не стал его слушать:
— Всё! Хватит болтовни! Эта гадина совершила преступление и будет за него повешена!
Отец был будто окружён аурой обжигающей ненависти, и Сергей даже отступил на шаг назад. Глядя в его пышущие гневом глаза, он с ужасом понял, что какие бы слова ни говорил в защиту пленницы, полковник не переменит своего решения.
И это значит… несчастной девушке осталось жить считаные минуты! Сергей сглотнул, словно это его, а не её собирались повесить. Отец смерил его долгим оценивающим взглядом и, видимо, остался недоволен, потому что промычал себе под нос что-то нечленораздельное, повернулся спиной и быстро зашагал к восточному краю платформы, где дружинники сооружали эшафот для предстоящей казни.
Девушка оказалась права: его разговор с отцом ничего не изменит. Сергей обещал спасти её, а она… Она в ответ рассмеялась ему в лицо, хотя не сомневалась, что её скоро казнят. Сергей живо представил, как жаждущие расправы палачи: Дрон или те же Ероха с Босым — его же собственные друзья — ворвутся в тюремную камеру, выволокут оттуда бедную девушку, а затем убьют под молчаливое одобрение наблюдающей за этим толпы. Его передёрнуло. Нет! Он никому не позволит издеваться над ней! И хотя ещё секунду назад Сергей не мог даже вообразить, как он покажется на глаза девушке, которую пообещал и не смог защитить, сейчас он решительно направился к камере.
Любитель дури куда-то подевался, а дверь камеры оказалась слегка приоткрыта. Нервно стучащее сердце Сергея пропустило очередной удар. Неужели он опоздал?! Но приготовления к казни ещё продолжаются, да и зрители только начали собираться! Охваченный волнением, он рванулся к двери. Изнутри доносился шум какой-то возни, но Сергей не обратил на это внимания. Резким рывком он распахнул железную дверь, проскрежетавшую в давно не смазанных ржавых петлях, и упёрся взглядом в открывшуюся перед ним безобразную картину.
