Но Синицыну не с кем было ходить в кино, спорить о прочитанной книге. Едва только он приглашал кого-нибудь на интересный сеанс, как слышал в ответ: "А уроки?" Правда, кое-кто находил время пойти иногда в кино с Макаром, тем более что он всегда каким-то чудом доставал билеты, но это случалось не каждый день, да и соглашались разделить с ним компанию не те, кого хотелось бы Макару.
Играя с кем-нибудь во дворе, в самый разгар веселья Макар вдруг слышал: "Ну, хватит, пойду уроки учить! А то сегодня задали ой-ой-ой!" И Макар Синицын, всесильный волшебник, начинал униженно упрашивать, умолять: "Ну, еще немножко, да успеешь ты выучить эти уроки..." Мальчишка неохотно соглашался, но в конце концов и он уходил, и Синицын оставался один.
И вот что странно: избавившись навсегда от заботы об уроках, Синицын ежедневно только и слышал вокруг: "Уроки! Уроки!" На переменах в школе Макару казалось, что уж в это время никто и не заикнется об уроках, но нет! Кому-то вдруг придет в голову решать у доски хитроумную задачку, тотчас вокруг такого собирается толпа, шумят, спорят, каждый предлагает свое решение и с пеной у рта отстаивает его. Сначала Макар с чувством превосходства ввязывался в эти споры, но потом и это забросил. Он всегда знал решение - и самое правильное.
Постепенно Синицын заскучал. Он часто валился на диван и до одурения смотрел в потолок. Телевизор тоже не радовал его - что толку сидеть перед ним в одиночку, да и передач интересных мало, все про трудовые успехи да разные достижения. А Макар мог без всякого труда всего достигнуть. Когда дома не было мамы, он хлопал в ладоши и требовал какую-нибудь диковинную игрушку. Наигравшись, выбрасывал ее. Скоро все игрушки надоели ему, жизнь стала казаться неинтересной...
И тут он опять встретился с Гошей. Правда, Гоша младше его, но ненамного. Он и читать умеет, и писать, с ним можно в любую игру поиграть и в кино сходить. А самое главное: он так восхищается Макаром Синицыным, принимает его за настоящего волшебника!
Для Синицына жизнь снова стала увлекательной и веселой.
А еще больше он оживился, когда в школе появилось объявление о том, что между командами знатоков "Альбатрос" и "Любознательный" состоится турнир на литературную тему. Синицын с нетерпением ожидал его.
"На этот раз я вам покажу!" - думал он радостно.
И этот день наступил. В пионерской комнате опять собрались команды и болельщики. Еще с порога Макар увидел большой портрет Горького и плакат под ним: "Всем хорошим во мне я обязан книгам".
Синицын уверенно направился к своей команде, но его остановил Живцов:
- Куда? Ты не участвуешь в турнире.
Макара даже в жар бросило.
- П-почему это я не участвую?
Вид у него был такой расстроенный, что Зина замялся:
- Ты что, забыл? Мы же постановили на собрании исключить тебя из команды... Вообще-то ты можешь участвовать в турнире, но как болельщик.
- Ну ладно! - с угрозой процедил Синицын. - Попомнишь меня...
Он круто повернулся и пошел к болельщикам - отпетым двоечникам и троечникам. Те встретили его удивленно, зашептались.
Скрипнув зубами, он сел и стал искать глазами Дашу. Она сидела в первых рядах команды, щеки ее горели от возбуждения.
- Сегодня турнир особый! - объявила Влада Изотовна. Команда-победительница получает переходящий приз Клуба знатоков и находчивых. Его изготовил специально для нас бывший ученик нашей школы, а ныне мастер фабрики музыкальных инструментов Петр Семенович Галущак.
Она подошла к деревянной коробочке и открыла ее. Все ахнули. Среди разбушевавшихся волн реки покачивался маленький белоснежный корабль. Влада Изотовна нажала кнопку - и полилась привольная мелодия: "Шуми, Амур, шуми, наш батюшка..." Любимая песня Макара! А белоснежный корабль резал волны и неустрашимо шел вперед...
Начался турнир.
Первым выступил Живцов и, оглядывая команду "альбатросовцев", спросил звенящим голосом:
- Где находится самая большая книга?
Синицын уже знал ответ. С любопытством следил он, как засуетились "альбатросовцы", громко зашептались. Пашка Многолет пробежал по рядам и вернулся на место.
