Чтобы узнать, какой толщины лед намерз за эти месяцы на реке, Владимиру пришлось вспомнить давнее увлечение — зимнюю рыбалку — и вооружиться коловоротом. Он сделал замеры в трех местах, и в целом увиденное его обнадежило. Двадцать сантиметров. В принципе достаточно для прохождения машины весом до двух тонн на скорости. Лед был не мутный, к берегу примыкал без щелей, над водой не нависал. В Великую Отечественную по льду чуть толще без проблем гоняли танки и САУ.
Они опасались не за себя. Судно на воздушной подушке пройдет где угодно, удельное давление на грунт у снегохода тоже невелико. Но перевозки осуществляли грузовики — «Шишиги», «Садко», «Уралы», каждый из которых на обратном пути шел изрядно потяжелевшим.
Салон чуть наклонился вперед. Они съехали с дороги и спускались по пологому склону. Их судно понеслось по замерзшей Оби в двадцати сантиметрах над поверхностью льда. Снегоходы — «Буран» и две «Ямахи» — следовали за ним.
Слева из темноты выступал гигантский силуэт разрушенной плотины. Даже это инженерное сооружение не было рассчитано на такие сотрясения. Владимиру показалось, что плотина кренится в сторону, как Пизанская башня, но это мог быть и обман зрения.
Вроде бы эту операцию они давно хорошо отработали, но все равно каждый раз она была легким стрессом.
Грея у исправно работающей печки руки, Богданов считал секунды. Могло показаться, что они двигались вперед медленно — вокруг мало что менялось. Лишь иногда то справа, то слева появлялись из темноты разбитые артефакты земной цивилизации — вмерзший остов катера, несколько покореженных яхт и опрокинутых моторок. Владимир довольно живо представил, как гдето там ползают по дну раки, вдоволь наевшиеся мертвечины.
На середине реки сидевший рядом Макс указал на видневшийся вдали силуэт корабля, вмерзшего в лед:
— Почему не проверить этот «Челюскин»?
— Вряд ли там есть чтото полезное, — покачал головой Владимир. — Похож на лесовоз. Да и нельзя нам останавливаться.
Он стал мнительным и не хотел лишний раз испытывать судьбу. А еще он стал суеверным. Но покажите хоть одного несуеверного летчика, подводника, альпиниста — любого, кто ходит под смертью.
За себя и товарищей он не боялся, но переправа грузовиков постоянно внушала ему опасения. Богданов понимал, что самый опасный этап операции впереди.
Он пропустил момент, когда твердая земля под ними опять сменила ненадежную корку. Вот он, левый берег.
* * *
Они встретили маленькую колонну возле временного лагеря на границе зоны сильного заражения. Та везла запасные части для фильтровентиляционной камеры, и оборудование для скважины прямо со склада фирмы проектировщика Убежища, и еще много менее приоритетной добычи — топлива, одежды. Продуктов в этот раз почти не нашли.
Они начали путь по скованной ледяным панцирем Оби штатным порядком. Снегоходы конвоировали колонну, вездеход ехал в середке. Наконец первый грузовик выехал на лед там же, где несколько дней назад уже переправлялись на ту сторону. Так было надежнее, хотя гарантии, конечно, никто бы не дал. Следы колес давно занесло, но место было отмечено несколькими знаками, вроде поваленных столбов, которые чужаку бы не сказали ничего.
Еще до того как они миновали первые сто метров, Богданову показалось, что он чтото чувствует, но он списал все на недосып и нервное напряжение. Это произошло, когда они преодолели две третьих пути, и Владимир грешным делом расслабился. И в этот момент судьба нанесла первый удар, наказывая его за недопустимый оптимизм.
Матерный крик ворвался в тишину кабины, Владимир с трудом разобрал отдельные слова.
— Это третий. Мы встали. Заглохли.
Нет, этого только не хватало!
— Караван! — гаркнул Богданов в микрофон. — Не останавливаться! Езжайте и ждите на берегу у кафешки. Сопровождение, не отставайте. Мы сами справимся.
Он повернулся к водителю:
— Поворачиваем. Вон он.
Впереди быстро уменьшались красные огни двух грузовиков, спешивших покинуть опасное место. Судно плавно выполнило поворот, и они увидели остановившийся в самый неподходящий момент грузовик. Увидели и людей из группы материально-технического снабжения.
