Об Ирландии пусть воспрошают, правду я знаю, о каждом захвате ее, с первого дня благодатного света.
С востока пришла Кессайр, женщина дочерью Бита была, с ней пятьдесят девиц да трое пришло мужей.
Здесь их застиг потоп, горе великое это, и потопил их всех, хоть каждый был на холме.
В Силаб Бета на севере - Бит, грустен о том рассказ, Ладра у Ард Ладран, Кессайр в своем укрытье.
Я же спасен оказался, волею Божьего Сына, защитника стад, отхлынул потоп от меня над Тул Туйнде могучей.
Год я провел под потопом, у Тул Туйнде великой, не спалось никогда и спаться не будет, лучше, чем спалось.
Потом Партолон явился, из края греков, с востока, я все его ведал потомство, хоть путь его был и немалый.
В Ирландии жил и тогда я, когда была тут лишь пустошь, вот сын Агномана явился, Немед, чья смерть прекрасна.
Потом Фир Болг появились, воистину это правда, на этой земле был я с ними, пока они жили на ней.
Фил Болг и Фир Галиойн пришли, давно это было, и Фир Домнайн пришли, что жили на западе в Иррус.
За ними пришли Племена Богини, в облаках густого тумана, жил я тогда вместе с ними, и век тот был не короткий.
Миля пришли Сыновья в эти земли померяться силою с ними, был я при каждом семействе до этого самого часа.
Потом Миля пришли Сыновья из земель испанских на юге, жил я все время с ними, воистину славными в битве.
Был уж мой век немалый, того я сейчас не скрою, пока не познал я веру, от Отца рая заоблачного.
Я белый Финтан, сын Бохра, того я не скрою, здесь со времен я Потопа, мудрец благородный, великий.
- Воистину это славно, о Финтан, - сказали ирландцы, - и пусть не коснется нас ничто, чем мы могли бы тебя обидеть. Желали б мы знать, насколько крепка твоя память. - Ну что ж, - ответил им Финтан, - как-то раз шел я на запад по лесу, что в западном Мунстере, и была у меня ягода красного тиса. Посадил я ее во дворе моего дома, и выросло оно на лугу таким, что сто воинов усаживал я под его листвой. От ветра и дождя, от холода и зноя защищало оно меня. Так и жил я вместе со своим тисом, пока не опали его листья от старости. Тогда не стало мне от него больше пользы, и срубил я дерево и из ствола сделал семь чанов [8], семь [...], семь [...], семь ступ, семь кувшинов, семь [...] и семь чаш, да еще обручи для всех них. Так жил я и были со мной мои сосуды из тиса, пока не распались их кольца от ветхости. Тогда переделал я их, но вышел у меня лишь... из чана, [...] из [...] ступа из [...], кувшин из ступы, [...] из кувшина и чаша из [...]. Господом всемогущим клянусь я, что не ведаю, где теперь все они, после того как сносились от ветхости. - Воистину ты мудрец, - сказал тогда Диармайт, и преступить твое слово, все равно что преступить слово старейшего. Оттого-то и позвали мы тебя, чтобы рассудил ты нас по справедливости. - И вправду верно, ответил Финтан, - что ведомы мне все мудрые суждения от сотворения мира до сего дня. Потом сложил он такую песнь:
Так знаю я, безумцу того не открыть, того, кто был первым судьей, похвалюсь без утайки, суд первый свершил без просчета.
Над дьяволом суд над горой Друим Ден [9], знаю о том я, как был он свершен возлюбленным богом, молва разнеслась, злодеянию первому первый был суд.
Любимого бога божественный дар, чтобы был средь людей правый суд, речи прекрасной закон был дарован, лучше любого другого суждения, Моисею.
Изрек Моисей благородное дело, слова того беспорочный закон, Давид произнес вслед за ним слово истины, слово пророка.
Фениус Фарсайд, бесконечная милость, и с ним Кай Кайн-бретах [10], им даровано было, то праздник немалый, семьдесят два языка.
С острова гойделов был Амарген, наше золото, слава и свет, Амарген Глуингел храбрейший, слово правды сказал в первый раз он о Таре.
Три короля на Лиатдруим на Лер [11] и четыре сына Миля сражались за власть над Ирландией, дивной страной.
И сказал им тогда Амарген самое славное мудрое слово, что Миля потомки должны отойти за девять волн лучезарного моря.
Тогда отошли они в море, четыре сына короля Испании, и там схоронили, обряд над волнами - в Доме Донна оставили Донна.
