— Смышленый у вас парнишка, — сказала она. — Я видела его в городе.
— Он часто выполняет мои поручения, сеньора Ана. Очень надежный мальчик, — твердо сказал врач.
— Не сомневаюсь, сеньор Исаак, — сказала жена владельца таверны. — Но я осмелилась прийти к вам потому, что должна поговорить с вами о Баптисте, том человеке, которого нашли мертвым возле собора. В среду, если помните.
— Вы знали его, сеньора Ана?
— Знала. Он снял комнату в нашем доме, и мы, ну, скажем, стали друзьями. Возможно, он был не совсем честным, но приятным человеком. И во многих отношениях хорошим, — она приумолкла. — Смешил меня, хотя я думала, что разучилась смеяться.
— Тогда вы будете скучать по нему, — сказал Исаак. — Мне очень жаль.
— Он все равно собирался уходить, — сказала матушка Родриге, отмахнувшись от горя, которое, возможно, испытывала. — Вчера чуть свет. Расплатился по счету накануне вечером. Я собрала еды ему на дорогу и поднялась рано, чтобы приготовить ему завтрак, но когда пошла будить, в постели его не было. И он больше не вернулся. Потом я услышала, что он убит, и решила, что это как-то связано с вещью, которую он продавал.
— Что же это было? — спросил Исаак.
Но она пропустила его вопрос мимо ушей и продолжала рассказывать по-своему:
— У него был список людей, которым он пытался продать эту вещь…
— Длинный? — спросил врач.
— Нет, три или четыре имени.
— Простите, что перебил, — негромко произнес Исаак.
— Ничего, — ответила она. — Тогда, в ту последнюю ночь, он пошел навещать их всех, спрашивать, каким будет их последнее предложение. Разумеется, тот, кто предложил бы больше всех, получил бы ее. Уходил он, когда вечерня уже давно закончилась.
— И больше не возвращался?
— Кажется, я слышала, как он входил в дом и выходил, но, возможно, мне это приснилось. Я больше не видела его.
— Что он продавал?
— Чашу. Серебряную. Продавал как священный Грааль, — монотонно добавила она.
— И это был Грааль? — с любопытством спросил Исаак.
— Он и сам не знал, — ответила матушка Родриге. — Сказал мне, что человек, от которого он получил ее, верил, что да. А потом сказал, что, может, это Грааль. Сеньор Исаак, один из тех людей, к которым он ходил в последнюю ночь, очень хотел купить эту чашу, но у него не было золота, чтобы заплатить за нее, и он взял ее, перерезав Баптисте горло.
— Видели ее вы? — спросил врач.
— Да. До того как Баптиста решил, что держать ее в таверне небезопасно. Это была серебряная чаша — старая, притом в скверном состоянии. Очень простая, с сильными вмятинами. Потускневшая. Он не позволил мне почистить ее, сказал, что ей нужно выглядеть старой, а не блестящей.
— Вы касались ее?
— Касалась. Даже немного потерла рукавом, так скверно она выглядела. То, что говорят люди — сущая неправда, сеньор Исаак. Она не вредит никому. Я вполне здорова, только зла из-за Баптисты.
— Тогда почему вы пришли ко мне, сеньора Ана? Я ведь не могу избавить вас от злости.
— Сеньор Исаак, я слышала, что вы пытаетесь найти Грааль для епископа, и подумала, что вам может помочь мой рассказ о Баптисте. Меня беспокоит, что все говорят, будто ее взял сеньор Аструх, а я знаю, что в списке Баптисты его не было.
— А кто был? — спросил врач.
— Не могу сказать, сеньор Исаак. Я не видела списка. Да если б и видела, проку было бы мало, потому что я не умею читать и писать, умею только считать деньги. Цифры знаю, а в списке были только буквы, и он не читал мне его вслух.
— Тогда откуда вы знаете, что в нем не было сеньора Аструха?
— Потому что он еврей, — бесхитростно ответила она. — Баптиста сказал, что еврей или мавр заплатят за чашу только как за сосуд для питья. Он хотел больше. Поэтому евреев в списке Баптисты не было.
— Меня это не удивляет, — сухо произнес Исаак.
Матушка Родриге снова продолжала, будто слышала только собственный голос.
— Там были только богатые христиане — богатые и, как он надеялся, легковерные.
— Я все-таки остаюсь в недоумении, сеньора Ана. Почему вы пришли ко мне?
— Я не знаю сеньора Аструха. Он непьющий, а в банкирах у нас с Родриге нужды нет. Но по всему, что я видела и слышала, думаю, человек он честный. Меня разозлило бы, если б он несправедливо пострадал к радости своих врагов.
