— Так это же одна из бусин мисс Холидей!
— Вы уверены, миссис Сэлби?
— О да, конечно уверена. Ведь она…
Она присела на стоявший рядом стул и непонимающе посмотрела на полицейского.
— Миссис Сэлби, рассказывая нам про одежду на мисс Холидей в тот воскресный вечер, вы упомянули голубые бусы. Вы подтверждаете, что эта бусина от них?
Ее голос словно ей отказал — она еле слышала свой ответ:
— Д-да…
Инспектор сказал:
— Когда тело мисс Холидей вынули из колодца, ее бусы были порваны, некоторые из бусин застряли в складках одежды. Эту бусину мы только что нашли в одном из сараев. Ома выкатилась из старого мешка. Вы можете объяснить, как она там оказалась?
— Нет, — ответила потрясенная женщина.
— Когда вы в последний раз видели мисс Холидей, она была жива?
— О да.
— На ней были эти бусы?
— О да.
— Они не были порваны?
— О нет.
— Вы видели ее после того, как она покинула ваш дом?
Инспектор заставил ее снова вспомнить в подробностях ют воскресный вечер: они с мисс Холидей сидят в гостиной; миссис Сэлби смотрит на голубые бусы и думает, как они хороши, с этими мерцающими золотистыми и серебристыми искорками; она провожает мисс Холидей до двери. Остальное как будто забылось. Но последнее слово звучит в памяти и сейчас: «До свидания». Мисс Холидей выходит из парадной двери, а сама она закрывает за ней дверь и запирается на ключ. Миссис Сэлби сказала:
— Я проводила ее и заперла дверь. И больше никогда ее не видела.
Перестав визжать, Лидия Крю заговорила. Она проговорила без умолку весь остаток ночи и продолжала говорить, когда в полицейский участок привели Фреда Сэлби.
Предупредив о том, что все сказанное им будет записано и может быть использовано как доказательство, Сэлби стали допрашивать. Лидию Крю предупредили о том же, но это не возымело никакого действия: она продолжала говорить без остановки. Было забыто все: самообладание, осторожность, предусмотрительность. Мисс Крю напомнила Фрэнку стенные часы его бабушки, грозной леди Эвелин Эбботт. Эти часы всегда начинали бить в середине семейной молитвы и остановить их никто не мог. Бабушка удивленно и неодобрительно поднимала брови, а потом на ее лице появлялось возмущенное выражение. Тем не менее для Фрэнка это воспоминание было приятным.
В поведении же Лидии Крю не было ничего приятного. Оставаясь удивительно ясно мыслящей, она явно вышла за грань адекватного восприятия окружающего. Прежде всего ее буквально распирала гордость за свои достижения. Она сохранила богатство и дух Крю-хаус, приумножила его роскошь, — это было великолепно, и это оправдывало, по ее мнению, все, что она совершила. Когда ей сообщили, что разговор о рубинах леди Мэлбери слышали двое свидетелей и что найдены сами рубины: два в пауках, только что обработанных Генри, а остальные в ящике его стола, — она начала подробно рассказывать о том, как подменила камни.
— Какой толк был от них для Фелиции Мэлбери и прочих, кто хранил их в сейфах? Как по-вашему, сколько раз она надевала это колье в прошлом году? Только дважды: на бал графства и на «Охотничий» бал в Мэлбери! Однажды я позвонила ей и сказала, что зайду — мы ведь в косвенном родстве, понимаете. Ну вот. И когда я зашла, она похвасталась, что у нее есть знаменитое колье — ее прабабка была в нем на коронации королевы Виктории, и с гордостью показала мне его. Это мне и было нужно. Вам, конечно, не понять моего способа, я его сама изобрела. Готовится особая бумага, чтобы на ней четко отпечаталась форма камней. К этому, разумеется, необходимо добавить тонкое восприятие цвета и фотографическую память — и тем и другим я обладаю в полной мере. Мне нужно было лишь придумать повод, чтобы она на минуту вышла из комнаты. Я сказала, что забыла носовой платок, и она побежала в спальню за своим. Когда она вернулась, отпечаток уже был готов и лежал в моей сумочке. Чтобы довести до совершенства рисунок-копию драгоценности, с которым уже будет работать ювелир, требуется очень тонкое искусство.
Камни для подделки поступали из Парижа по моему заказу. У Сэлби есть весьма умелый работник — в его мастерской на Гарстин-стрит. А вы и не знали, что у него есть ювелирная мастерская, ведь не знали? Впрочем, всем известно, какие пустоголовые у нас полицейские. Мы всякий раз обводили вас вокруг пальца.
