«Так что же мне делать?.. И возможно ли просто отойти в сторону?! Ведь за оружием они придут ко мне – дать им его, значит уже встать с ними рядом, не дать… Они и сами могут взять, а я при этом в стороне все равно не останусь! Так что – выходит, у меня нет выбора?!!»
И вдруг он испытал странное облегчение – выбора не было, а, значит, и раздумывать было не о чем, сомневаться не в чем! И тут же в голову пришла другая мысль:
«У меня двое детей, и я хочу, чтобы они были счастливы! Но смогут ли они стать счастливыми, если всю жизнь их будет преследовать страх, страх за свою жизнь, страх за жизнь близких, страх потерять свое достояние, страх, страх, страх… Конечно, человек привыкает ко всему, живем же мы в постоянном страхе, в бесконечной обреченности, но можем ли мы считать себя счастливыми?! Или наше счастье заключается в том, чтобы думать, будто наша жизнь лучше, чем у сайгов или тигров?! Значит, если имеется возможность уничтожить этот страх, эту обреченность в жизни моих детей, я должен попытаться воспользоваться этой возможностью, несмотря на риск… Да и что для меня этот риск, когда я и так рискую каждый день, каждую минуту. Не далее, как вчера к дверям моей кузницы подошли двое многоликих, и я пошел с ними на верную гибель, пошел, не возражая, не сопротивляясь, как баран на бойню!! Так чего же мне бояться, если я ничего не теряю, разве что несколько лет невозможной, бесправной жизни, а приобрести могу… целый Мир!..»
– Вагат!.. – перебил его мысли голос Вотши. Кузнец поднял голову и увидел, что его подручный уже шагает рядом с ним, а остальные ребята догнали Изамата, окружили его и о чем-то с ним беседуют.
– Нам понадобится с десяток деревянных мечей, утяжеленных металлом. Ты сможешь мне помочь их изготовить?
– А может быть, сделать сразу боевое оружие? – Предложил Вагат. – Будем сразу учиться владеть тем, что необходимо в настоящем бою. Конечно, придется подумать о защите во время занятий, но это дело решаемое.
– Может быть, ты и прав… – Согласился Вотша. – И еще надо подобрать место, где можно будет заниматься, так чтобы было не слишком далеко от айла, и не на глазах у соседей.
– И место такое есть – только сверху разглядеть можно, чем мы там заниматься будем. Только, знаешь, жить надо будет так, как будто ничего не произошло… До поры до времени.
Вотша улыбнулся, а Вагат, увидев эту улыбку, строго заметил:
– И нечего смеяться, дело мы затеваем серьезное…
Вотша кивнул и согласился:
– Серьезное!..
Но улыбка так и не сошла с его губ.
В Уругум они вернулись, когда заканчивался час Змеи. Собранное серебро было спрятано в кузнице, и ребята разошлись по домам.
Спустя два дня Вотша начал заниматься с ребятами фехтованием. Вагат подобрал для каждого его ученика оружие по руке – меч и небольшой круглый щит, он же отвел Вотшу в рощу, располагавшуюся совсем недалеко от айла. В этой роще он показал небольшую абсолютно ровную поляну, выстланную короткой жесткой травой и окруженную со всех сторон высокими кустами бузины, оплетенными густыми побегами вьюнка. Жители Уругума редко ходили в эту рощу, называя ее проклятой. Ребята вкопали на краю поляны два столба и установили вертушку – короткий чурбан, вращающийся на оси с поперечной перекладиной, на концах которой были укреплены палки, изображающие мечи, и превратили эту поляну в ристалище.
Рано утром и ближе к заходу солнца Вотша и пятеро молодых уругумцев собирались на этой поляне, иногда вместе с ними сюда приходил Вагат, но он просто смотрел на то, что делали ребята, Заниматься вместе с ними он не желал, да и времени у него для этого не было. Весь день с самого раннего утра до позднего вечера он проводил в кузнице, работая с собранным серебром. Вотша как-то раз сунулся в кузницу с предложением помочь, но Вагат протянул ему три уже готовых кинжала, очень похожих на те, что сработал сам Вотша для Сафата и Падура, со словами:
– Вот. Это отдашь Рашату, Ватизу и Фаруху, пусть у твоей пятерки будут одинаковые клинки. А с остальным серебром я еще поработаю.
Жизнь в айле Уругум, вроде бы текла своим чередом, никто не обращал внимания на шестерых ребят, каждый день отправлявшихся в проклятую рощу, зато кузнец и пятеро его молодых друзей жили в постоянном напряжении. Первой их мыслью, когда они просыпались утром, было: «Сегодня в айл заявятся многоликие с розыском!», однако, день шел за днем, прошло две недели, а никто из многоликих в Уругуме не появлялся. Зато жена, дочь и двое ближних слуг обменщика Орка уехали из айла. Старосте было сказано, что они отправились к сестре Орка в Сабартай. А еще через два дня Орк и сам покинул Уругум, заперев дом и разогнав ненужных слуг.
