– Вы все мертвецы!!! Мертвецы ваши матери и жены, соседи и земляки!! Ваши дома – руины, ваш скот – падаль. Долина, в которой стоит ваш айл – каменная пустыня!! Но сначала я вырву кишки тому, кто осмелился поднять руку на многоликого!!!
Одним прыжком он преодолел расстояние, отделявшее его от Вотши, второй прыжок был уже нацелен в грудь ненавистного изверга, но за это короткое время, Вотша успел нагнуться и аккуратно положить свой меч на камни, обмотать левую руку тряпкой, в которой был завернут меч, а в его правой руке матово блеснул короткий кинжал.
На излете второго прыжка ирбиса встретила рука изверга обмотанная грязной, но достаточно плотной тряпкой. Белоснежные клыки снежного барса сомкнулись на этой руке, а восьмидесятикилограммовое тело со всего размаху врезалось в Вотшу. Изверг рухнул на камни, смятый этим чудовищным ударом, но, уже падая, он успел ответить на этот удар ударом. Короткий серебряный клинок блеснул, поймав луч солнца, и вонзился в светло-серый, покрытый темными, круглыми пятнами бок.
Друзья Вотши оцепенев смотрели, как по белым камням осыпи катится огромный клубок двух слитых, перепутанных тел! Вот этот клубок остановился, распался, а затем одно из тел медленно, шатаясь поднялось… и это был… изверг… человек!..
Тишину распадка снова нарушил звериный рык, и это был рык боли и отчаяния, он словно взывал к самой Матери всего сущего, просил… Но он, спустя мгновение, смолк, а изверги, в оцепенении наблюдавшие за схваткой, вдруг обрели способность двигаться. Все семеро бросились к шатающейся фигуре Вотши, а, подбежав, остановились в ужасе и растерянности. В лежавшей метрах в трех от Вотши туше ирбиса зияла огромная дыра, и обугленные края этой дыры медленно расширялись. Звериная плоть как будто растворялась в невидимом, беспощадном пламени, не оставляющем после себя ничего.
И только Вагат не обратил внимания на исчезающую тушу ирбиса, подойдя к Вотше, он обнял его за плечи и тихо спросил:
– Ну, ты как?!
– Все нормально… – Прошептал в ответ Вотша сквозь зубы. – Рука, вот, только…
Левую руку Вотша прижимал к груди, а правой продолжал сжимать свой серебряный кинжал. Вагат осторожно размотал тряпку. Рядом с ними тут же оказался Сафат, он помог стащить с Вотши куртку и, порвав рукав рубашки, обнажил руку. Предплечье было сильно помято, но, по всей видимости, цело.
Вотша, аккуратно вложив абсолютно чистый серебряный клинок в ножны, огляделся. Две лошади стояли рядом за границей осыпи, протягивая морды к свежей зеленой траве под ногами. Рядом с ними в беспорядке валялась одежда, меч в ножнах, сапоги. Невдалеке, на камнях лежало тело многоликого со шрамом на лице, а туша снежного барса уже исчезла без следа.
Ребята, пришедшие с Вотшей в распадок, стояли на почтительном расстоянии от него, и лишь Падур подошел, протянул ему вложенный в ножны меч и коротко выдохнул:
– Вот…
В глазах его стыло немое восхищение.
Вотша слегка поморщился и негромко проговорил:
– Ну, что будем делать, ребята?..
– Заметать следы! – Твердо ответил Вагат. – И готовиться к… драке!
Эти слова, неожиданно сказанные самым старшим из них, как-то вдруг сплотили ребят, смели растерянность и… страх. А кузнец продолжил тем же уверенным тоном.
– Сейчас грузим на лошадей тряпье и тело, Фарух и Ватиз отведут их к Последнему перевалу и… столкнут в пропасть! А все остальные займутся серебром! Нам надо собрать все, что найдем… – Он посмотрел на Вотшу и спросил. – Ты же где-то здесь подобрал тот камень… тот кусок се-броси… ну, серебра?..
– Вон в той расщелине. – Вотша повернулся и указал рукой на ту самую расщелину, из которой его вывел Сафат.
– Значит, за дело, ребята! – Приказал Вагат.
Раскиданная одежда была собрана, увязана в узел и приторочена к седлу одной из лошадей. Труп многоликого был положен на другую лошадь перед седлом, с которого Вагат снял два увесистых мешочка: один с монетами, другой с обломками ферузы – откуп, полученный многоликими от айла Уругум. Затем ребята еще раз тщательно осмотрели место схватки, после чего двое из них сели в седла и тронулись в сторону Последнего перевала, ведшего к княжескому айлу Коготь Ирбиса.
