– Кто меня разыскивает?..
Однако ему никто не ответил. Вагат удивленно посмотрел на многоликих и увидел, что младший из них смотрит на старшего, явно удивляясь его молчанию, а старший пристально вглядывается в Вотшину фигуру, словно силясь что-то вспомнить. И вдруг он стеганул плеткой по своему сапогу и прорычал:
– А ведь я тебя знаю, изверг!! Ты тот самый извержонок, что бился с нашим княжичем в замке Всеслава, князя восточных волков!!
– Вот как, ты меня помнишь?.. – Совершенно спокойно проговорил Вотша. – Тогда ты должен помнить и то, что меч с двумя голубыми лалами в перекрестье рукояти по праву принадлежит мне!
Ирбис криво ухмыльнулся и снова рыкнул:
– Меч с двумя голубыми камнями в перекрестье рукояти по праву принадлежит сильнейшему, а сильнейший сейчас не ты!!
– А кто?! – С неожиданной усмешкой спросил Вотша.
– Я!!! – Гаркнул ирбис. – И потому ты сейчас отдашь мне меч, а сам пойдешь со мной, чтобы принять ту смерть, которую определит тебе вожак нашей стаи!!!
Вотша положил свой мешок на камни, аккуратно снял со спины сверток, развернул его и достал ножны, в которых покоился меч. Подняв его над головой, он, не повышая голоса, проговорил:
– Вот этот меч. Если ты, оборотень, считаешь, что ты здесь сильнейший, попробуй взять его у меня!
– Ты, вонючий изверг, думаешь, что если одолел нашего княжича шесть лет назад, значит, сейчас можешь одолеть взрослого ирбиса?.. Щенок, я вырежу тебе сердце и съем его сырым!!
Многоликий с располосованным шрамом лицом спрыгнул с лошади и потянул из ножен меч.
Старый ирбис действительно был опытным воином, он не торопился, он не распалялся. Обнажив меч, он бросил ножны в траву и шагнул на камни. Вотша тоже обнажил клинок, отбросил ножны далеко в сторону и дожидался своего противника.
Ирбис приблизился и, не сводя пристального взгляда со своего молодого противника, прорычал:
– Все, изверг, твое время в этом Мире кончилось. Я начинаю отсчитывать последние мгновения твоей жизни. Раз!..
И тут же последовал мгновенный выпад! Острие меча, направленное твердой опытной рукой, метнулось к открытому горлу Вотши, но молодой изверг плавным и в тоже время стремительным движением ушел вправо, одновременно вскидывая свой клинок и отбивая оружие противника влево.
– Два!! – Воскликнул ирбис, и его меч, отброшенный Вотшей, взвился вверх и обрушился на голову изверга. Казалось, у молодого и, конечно же, недостаточно опытного противника ирбиса был единственный выход – подставить свой клинок под рушащийся на него меч, рискуя остаться без оружия, но вместо этого Вотша отпрыгнул назад. Ирбис, гася инерцию клинка, повернул его по размашистой дуге вправо, крутанулся на месте, сделав шаг вперед, и вот уже блестящая, чуть отливающая синевой стальная молния устремилась поперек груди изверга, готовая резать ткань и кожу, крушить ребра.
– Три!!! – На выдохе рыкнул ирбис… Однако в последний момент, когда его гибель казалась неминуемой, Вотша вдруг упал на одно колено, пропуская безжалостную сталь над собой, а затем, вместо того, чтобы снова подняться, бросил свое тело вперед, навстречу ирбису. Тело изверга распрямилось, словно пружина, рука, до того оберегавшая, охранявшая клинок от контактов с чужим оружием, буквально швырнула его навстречу противнику! Ирбис откачнулся назад, пытаясь развернуть свой меч навстречу удару, но инерция клинка оказалась слишком велика, а выпад Вотши невероятно глубоким. Острие вотшиного меча пробило грудь старого ирбиса, пронзило его сердце, и, ударив в левую лопатку, бросило уже мертвое тело на камни!
– Четыре! – Спокойно и громко произнес Вотша, выпрямляясь и опуская свой клинок.
Целую минуту над потрясенным распадком висела тишина! В Мире случилась чудовищная вещь – изверг убил многоликого на поединке – меч против меча, сила против силы, воля против воли! Это было настолько невероятно, что, казалось, сама природа, породившая многоликих, застыла в изумлении! А потом…
Потом раздался чудовищный, звериный рык! Второй изверг прыгнул из седла, в воздухе перевернулся через голову, и на траву посреди разбросанной одежды, рядом со звякнувшим оружием опустился огромный снежный барс. Оглядев застывших вокруг него извергов, он издал еще один оглушающий рык, а затем заговорил, невнятно, шепелявя и прирыкивая. И от этого его речь становилась еще более ужасной:
