Вожак замолчал, еще раз оглядывая сидевших за столом воинов, и вдруг наткнулся на прямой, острый взгляд одного из старост. Этот старик, которому перевалило далеко за двести лет, считался одним из самых опытных и умелых воинов, хотя он уже потерял былую гибкость и скорость. Пару секунд Юмыт вглядывался в его немигающие глаза, а потом спросил:
– Почтенный Асах, ты хочешь что-то сказать?..
– Да, князь, – кивнул старик, поднимаясь со своего места. – Я понимаю твою боль, и готов отправиться на поиски твоего сына, но должен сказать, что Юсут действительно мог повернуться к Миру родовой гранью, или принять крылатый облик, а меч, вещь для него очень дорогую, хорошенько спрятал до своего возвращения! И спрятал, конечно же, совсем не там, где оставил коня и одежду. В этом случае мы не найдем его оружие. Я думаю, неплохо было бы послать гонцов в соседние стаи, вдруг твой сын решил навестить кого-нибудь из вожаков?! – Старик тонко улыбнулся и добавил. – Например… Святослава, князя восточных волков!
Вожак бросил быстрый взгляд на сидящего напротив его волхва, и тот едва заметно кивнул.
– Спасибо за совет, почтенный Асах, – снова взглянул на старика Юмыт. – Ты мудр, и мы последуем твоему совету. Но ждать ответа из соседних стай не будем, я и так потерял слишком много времени, поэтому поиски начнем немедленно!
Следующим утром, в самом начале часа Жаворонка, когда солнце только позолотило вершину Эльруса, со скалы, на которой стоял айл Коготь Ирбиса, взлетело шесть холзанов. Мощные крылья понесли огромных птиц в разные концы света, в столицы соседних стай. В то же время от подножья скалы начали расходиться отряды воинов, которым предстояло обыскать все земли, принадлежащие южным ирбисам.
На краю скалы, за стеной, у начала тропки, сбегавшей вниз, стоял вожак стаи южных ирбисов, а чуть позади него пристроился волхв стаи. Когда последние воины поисковых стай скрылись в чаще леса, подступающего к самому подножью скалы, волхв вздохнул и едва слышно промолвил:
– Они ничего не найдут…
Юмыт глянул через плечо и также негромко ответил:
– Они будут искать!..
В поисках прошел месяц, но ни меч, ни сам Юсут не были найдены. Посланцы, улетавшие к соседям, также вернулись ни с чем. А затем поиски были прекращены – зима пришла в горы, перекрыв перевалы, засыпав снегом горы и долины.
Эта схватка совершенно вымотала его. Он был готов упасть и перестать дышать, но ноги его не подгибались, и шея, сведенная судорогой, не давала опустить голову. А перед глазами плыл и плыл черный туман слепоты, и в этом тумане гасли не только краски окружающего Мира, но и его звуки. Оставалось только напряжение ожидания, да тянущая, царапающая, жгучая боль в правом плече, под сердцем и слева, в боку. И еще, он ни разу не угадал момента, когда черный туман вдруг пропадал, и из ослепительно яркого света на него бросалась огромная светло-серая кошка в темных круговых пятнах. Ее чудовищные когти вновь и вновь рвали его грудь под сердцем, правое плечо и левый бок, он падал навзничь, и тяжелая, тяжелая лапа становилась ему на грудь! Затем черный туман снова окутывал все вокруг, и из этого тумана, постепенно затихая, звучало невнятное ворчание ирбиса:
– Я убью тебя медленно!.. Я буду поедать твои внутренности, а ты еще будешь жить и чувствовать, как я обгладываю твои ноги, как твои кишки выдергивают из тебя, как мои зубы вгрызаются в твою печень, в твою селезенку!..
Наконец это ворчание становилось неслышным, затем медленно исчезала тяжесть лапы, давящей на грудь, и оставались только боль да черный туман, из которого вот-вот должен был снова выпрыгнуть ирбис. И он ждал… ждал… ждал этого прыжка. Он готовился отпрянуть в сторону, пропустить мимо страшное, тяжелое, светло-серое тело, изогнутые, стальной твердости когти… И снова бросок ирбиса становился для него неожиданным, и его тело не успевало уйти от удара этих страшных когтей!..
Эта схватка совершенно вымотала его, и он уже был готов упасть и перестать дышать… Но в этот момент в черном тумане возникли неожиданные, невозможные звуки. Когда-то он знал, что это за звуки, но сейчас он вслушивался в их звучание и не понимал, что это такое. Хотя сами звуки ему нравились:
