— Полемично, но логично, — заметил следак. И тут же возразил: — Хотя вариантов много. К примеру, валялся рисунок голой бабы. Он и подобрал.
— А грабители бросились за голую бабу сражаться, — ехидно продолжил Гольдман.
— Ну и что? За голую бабу не грех и шею свернуть. Может, они эту бабу потеряли.
— Костя, не старайтесь казаться тупее, чем вы есть, — посоветовал Гольдман. — Это слишком сложная задача.
— И всё-таки я не понимаю, к чему вы клоните, — продолжал упорствовать Костя.
— Вы хорошо на местности сориентировались? — спросил следака криминалист. — Помните обстановку в общих чертах?
— В общих — помню, — сказал Костя.
— Как думаете, мог этот Колян читать письмо на мосту? — спросил эксперт.
— Ну, если при нём фонарик был. Там же темно, как у негра в джазе.
— Фонарик, батенька, действительно был, — подтвердил Семён Давидович. — Метрах в двадцати от моста, на развилке, у поворота направо. Припоминаете? Я ещё отметил там суглиночек, колёр у него необычный, близко к оранжевому. Вроде как незалэжные хохлы обронили свой гордый померанчевый прапор.
— У них жовто-блокитный, — поправил Костя. — Так вы думаете…
— Я думаю, на суглиночке следы хорошо отпечатываются, — резюмировал Гольдман. — Так мы едем или как?
— Пожалуй, надо, — и Костя пружинисто поднялся.
В это время его мобильник душевно завёл «Мурку». Гольдман поморщился:
— Это, Константин Константинович, называется «профессиональная деформация».
Следователь отмахнулся. Мобильник заговорил человеческим голосом. Голос принадлежал секретарше районного прокурора.
— Костик, тебя начальство требует. Быстро.
— Буду, — коротко бросил Костанов.
Он повернулся к Гольдману и развёл руками:
— Выезд отменяется. Я в прокуратуру. Возьмите Серёгу или Мишу, смотайтесь без меня.
— Костя, не наглейте! — всплеснул руками криминалист. — Вам здесь пешком минут десять, а нам как тащиться? Серёжина «шестёрка» опять в ремонте, а в райотделе машину наверняка не выпросишь. Ключи дайте!
— Это ни в какие ворота! — возмутился Костя. — Где в УПК написано, чтобы опергруппа разъезжала в автомобиле следователя прокуратуры? Машина — всё равно что жена. Вы бы дали свою жену на время попользоваться?
— Костя, вам — хоть навсегда. Только назад не возвращайте.
Костанов вздохнул и бросил на стол брелок с ключами:
— Закончите, к прокуратуре подгоните. Оттуда на одиннадцатом номере доберётесь. Только тачку не угробьте! Надеюсь, ума хватит через лужу не переть?
— Золотой вы человек, Костя, — расплылся в довольной улыбке Семён Давидович. — Дозвольте от вас кусочек отколупнуть. Мне на две жизни хватит.
В КАБИНЕТЕ ШЕФА Костю Костанова ожидал не слишком приятный сюрприз. Впрочем, общение с районным прокурором всегда представляло собой сплошной сюрприз. Поэтому Костя не любил появляться на начальственном ковре. Виталий Андреевич Смирнов был человеком холерического темперамента, и никто из входящих не знал, что его ожидает в следующую минуту. Всё зависело от частых смен смирновского настроения. На этот раз настрой шефа особых потрясений не предвещал. Смирнов с порога поинтересовался у подчинённого:
— Константин Константинович, что у вас там с трупом на Сельской?
Начало радовало. Если обращается по имени-отчеству, значит, стрелка барометра колеблется между «ясно» и «пасмурно», но ближе к «ясно». Если совсем ясно, тогда — на «ты» и «Константин». Если «солнечно», и вовсе «Костя». Хотя солнечно бывает редко.
— А что с трупом? — ответил Костанов вопросом на вопрос и тут же отрапортовал: — Работаем, Виталий Андреевич. Дело житейское, уголовника кто-то из своих удавил.
— Ну, работайте, работайте. Только имейте в виду: не одни вы по нему работаете. Так что если у людей будут вопросы…
— У каких людей? — не понял Костя.
— У серьёзных, — разъяснил прокурор. — У людей из серьёзной конторы.
— О как, — Костя вскинул брови. — Им что, больше делать нечего, как изучать боевое прошлое залётных уркаганов?
— Не знаю, не знаю, — задумчиво протянул прокурор. — Вы мне данные на погибшего занесите. И держите в курсе. Каждый день.
— Так, может, это дело вообще «железным феликсам» передать? — с надеждой предложил следователь.
