— Удивила, — саркастически хмыкнул председатель. — Здесь же туризма сроду не было. Только санаторий для желудочников. Можно и в двадцать раз увеличить.
— Не в том дело. Драбкин что, с тобой своими планами на химика делился? Нет. Так что он предъявить может? Ни-че-го. А подозревать — его право. Мы ещё ему и посочувствуем. Да вряд ли Аркадий Игоревич станет особо суетиться. Образцы химика у него, бойцы не пострадали. Ну, подстрелили очкарика. Мавр сделал своё грязное дело, можно его и на помойку. Ну, иностранец погиб. Служба у него такая. Сотоварищи выпьют по напёрстку виски и забудут. Они же всё равно получили, что хотели.
— Так-то оно так… — неуверенно согласился Мао.
— И никак иначе, — уверенно подытожила Алёнушка.
— Посмотрим, — вздохнул председатель. — Поглядим.
истоптанная следами грибка и шаламандрика
21 апреля, Мокрый Паханск, час дня
КОГДА КОСТЯ КОСТАНОВ НАРИСОВАЛСЯ в экспертно-криминалистическом отделе, Семён Давидович Гольдман завершал церемонию чаепития. На засаленной тарелке высилась гора бутербродов и булочек, рядом лежал распакованный творожный сырок с изюмом. Семён Давидович ровным слоем намазал творожок на разрезанную булочку, аккуратно откусил краешек и, медленно пережёвывая пищу, внимательно выслушал рассказ следователя про обнаруженную бумажку. Затем вытер руки той же замшевой салфеточкой, которой обычно полировал лысинку, и тщательно исследовал обрывок. В результате криминалист ничего нового не изрёк:
— Костя, и чего вы с меня жаждете? Я не волшебник. Я простой русский еврейский криминалист. Работаю ломом и кувалдой.
— Скажите хоть что-нибудь.
— Ну, му, — сказал Семён Давидович. — Вы довольны?
— Бросьте прикалываться. Объясните: зачем покойнику в кулаке сжимать чистый клочок бумаги?
— Это, скорее всего, было когда-то листом из блокнота. Остальное разгадывайте сами.
— Много тут разгадаешь, — недовольно буркнул Костя Костанов. — Скинули урку с моста — а мне один только обрывок остался.
— А ты уверен, что труп скинули именно на Сельской? — спросил криминалист, шелестя промасленной бумагой, в которую заворачивал оставшиеся бутерброды. — Может, простое совпадение. Может, ночью про кекс кого-то другого у моста допрашивали. А этот тип вообще издалека приплыл. Чай будешь?
— Бутерброд буду, — выбрал Костя.
— На бутерброд ты ещё не наработал.
— Вы тоже, — заметил следователь Гольдману.
— Не хами! — погрозил тот. — А то и венскую булочку не получишь.
— Ни ф фём я не уверен, — с наслаждением жуя булочку, заметил Костя. — Но отработать версию надо. А вот что с этой погребенью делать…
Гольдман повертел обрывок, держа его за краешек пинцетом. Затем аккуратно положил на стол, глотнул чаю и задумчиво спросил:
— Костя, ты на колёсах?
— Нет, я на игле, — сыронизировал следак. — А в чём дело?
— Прокатиться надо.
— Куда? — не понял Костанов.
— Туда же, на зловещий мостик, — пояснил Семён Давидович. — С которого, возможно, убиенный Николай так неудачно нырнул.
Костанов удивлённо глянул на криминалиста:
— Семён Давидович, вам не надо есть столько бутербродов на завтрак.
— Какой завтрак? Обед скоро.
— А что, мост для обеда — самое удачное место? — поинтересовался Костя. — У вас что, лужа возбуждает аппетит? Растолкуйте мне, лапотному, зачем вас туда несёт. Там же нет ничего! А было бы, давно бы затоптали.
— Скажите, милейший Константин Константинович, — вкрадчивым голосом обратился к следователю Гольдман, — каким образом у нашего трупа в кулаке оказался обрывок листка? Смоделируйте ситуацию.
— Да кто ж его знает, — недоумённо развёл руками Костанов. — Из кармана достал.
— Сильный вывод, — одобрил криминалист. — Ясно, что не из бюстгальтера. Допустим. А зачем достал?
— У него спросите, — недовольно поморщился Костя. — Хотите, провожу?
— Вы лучше мозги напрягите! — предложил Семён Давидович. — Зачем в половине второго ночи человеку доставать из кармана листок?
— Если предположить, что там было что-то написано… Наверно, чтобы прочесть.
— Направление мысли в целом верное, — подтвердил Семён Давидович. И дополнил: — Может, хотел уточнить адрес, по которому шёл? Для чего ещё ночью листок разглядывать…
