Итак, Ярхуд ждал на ступенях террасы, размышляя, как лучше поступить, когда господин Ахмет со своими спутницами сядут в шлюпку «Гидары».
Ахмет уже помогал Амазии сесть на заднюю скамью шлюпки, когда дверь на галерее открылась. Человек лет пятидесяти, в полутурецком, полуевропейском одеянии, стремительно вошел, крича:
— Амазия?.. Ахмет?
Это был банкир Селим, отец молодой невесты, корреспондент и друг господина Керабана.
— Дочь моя? Ахмет? — зовуще повторил Селим.
Амазия, с помощью жениха, вновь вышла из лодки и устремилась на террасу.
— Папа, что случилось? — спросила она. — Что вас заставило так быстро вернуться из города?
— Большая новость!
— Хорошая? — спросил Ахмет.
— Великолепная! — ответил Селим. — Только что в контору явился нарочный, посланный моим другом Керабаном!
— Возможно ли? — воскликнула Неджеб.
— Нарочный возвещает о прибытии своего господина, — ответил Селим. — И будет это вот-вот!
— Мой дядя Керабан! — повторял Ахмет. — Мой дядя Керабан покинул Константинополь?
— Да, и я жду его здесь.
К большому счастью капитана «Гидары», никто не заметил гневного жеста, от которого он не смог удержаться. Немедленное прибытие дяди Ахмета было серьезнейшим препятствием для осуществления его планов.
— Ах, этот добрый господин Керабан! — воскликнула Неджеб.
— Но зачем он приезжает? — спросила молодая девушка.
— Из-за вашей свадьбы, дорогая хозяйка! — ответила Неджеб. — Иначе что бы ему делать в Одессе?
— Должно быть, так, — согласился Селим.
— Я тоже так думаю, — ответил Ахмет. — Зачем бы ему еще покидать Константинополь? Он, наверное, одумался, мой достойный дядя. Покинул контору, дела, неожиданно, не предупреждая! Это сюрприз, который он захотел нам сделать.
— Какой достойный прием мы ему окажем! — воскликнула Неджеб.
— А нарочный ничего не сказал вам, отец, о причине приезда? — спросила Амазия.
— Ничего, — ответил Селим. — Он просто взял лошадь на почтовой станции Маяки[150], — там остановилась для смены упряжки карета моего друга Керабана. И прискакал объявить мне, что мой друг приедет прямо сюда, не останавливаясь в Одессе. Так или иначе, — с минуты на минуту Керабан появится здесь.
Можно легко догадаться, что отсутствующий друг банкира Селима, дядя — для Амазии и Ахмета, господин Керабан — для Неджеб мог бы услышать в этот момент самые теплые благопожелания в свой адрес. Его появление означало, что свадьба состоится в ближайшее время и счастье жениха и невесты — не за горами. Больше никаких отсрочек столь долгожданного союза! Так что, господин Керабан, будучи самым упрямым, оказался еще и самым лучшим из людей.
Ярхуд бесстрастно присутствовал при всей этой семейной сцене и не отсылал свою шлюпку. Ему было важно теперь узнать, каковы истинные намерения господина Керабана и действительно ли следовало опасаться, что он пожелает отпраздновать свадьбу Амазии и Ахмета прежде, чем вновь продолжит свою поездку вокруг Черного моря.
В этот момент снаружи послышались голоса, один из которых перекрывал все остальные. Дверь открылась, и появился господин Керабан, за которым следовали ван Миттен, Бруно и Низиб.
в которой Ахмет принимает энергичное решение, обусловленное, впрочем, обстоятельствами.
— Здравствуй, друг Селим! Здравствуй! Да сохранит Аллах тебя и весь твой дом!
Сказав это, негоциант крепко пожал руку своего одесского корреспондента.
— Здравствуй, племянник Ахмет!
И господин Керабан прижал своего племянника Ахмета к груди в мощном объятии.
— Здравствуй, моя маленькая Амазия!
Торговец поцеловал в обе щеки молодую девушку, которая должна была стать его племянницей.
Все это произошло так быстро, что никто не успел даже ответить.
— А теперь до свидания… и в дорогу! — продолжил господин Керабан, поворачиваясь к ван Миттену.
Флегматичный голландец даже не был представлен — до того господин Керабан спешил. Со своим бесстрастным выражением лица ван Миттен казался каким-то нереальным персонажем во всей этой фантасмагорической сцене.
Видя, как господин Керабан расточает поцелуи и рукопожатия, присутствующие не усомнились, что он прибыл, чтобы ускорить бракосочетание. Но, услышав восклицание «в дорогу», они были ошеломлены.
