— Амазия, Амазия! — закричал Ахмет, пытаясь прийти на помощь девушке, которую Саффар сумел схватить и теперь уносил из лагеря.
— Смелей! Смелей! — не переставал кричать Керабан, хотя уже хорошо понимал, что он и его товарищи на волосок от гибели.
В этот миг выстрел, раздавшийся с вершины скалы, уложил одного из бандитов. Последовали другие выстрелы, поразившие еще нескольких злоумышленников. И это вызвало панику среди остальных.
Саффар на секунду остановился, стараясь понять, что происходит и откуда к господину Керабану пришла поддержка. Это позволило Амазии вырваться из его рук.
— Отец! Отец! — закричала девушка.
Это действительно был Селим, который с двадцатью хорошо вооруженными людьми пришел на помощь маленькому каравану в самый последний момент.
— Спасайся кто может! — закричал главарь банды, подавая пример к бегству. Он и оставшиеся в живых злоумышленники бросились в пещеру, у которой, как уже известно, был и второй выход.
— Трусы! — закричал Саффар, видя, как они исчезают. — Хорошо же, живой она не останется!
И он устремился к Амазии как раз в момент, когда на него, в свою очередь, бросился Ахмет.
Саффар выпустил в молодого человека последний заряд своего револьвера и промахнулся.
Но не промахнулся Керабан, сохранивший хладнокровие. Он обрушился на Саффара, схватил его за горло и нанес удар кинжалом в сердце. Раздался рев, и все было кончено. Саффар в своих последних конвульсиях не мог даже услышать, как его противник воскликнул:
— Это тебе урок за мою разбитую карету!
Господин Керабан и его спутники были спасены, отделавшись лишь несколькими легкими ранениями. Все показали себя с наилучшей стороны, все: Бруно и Низиб, чья храбрость была подтверждена; господин Янар, мужественно сражавшийся; ван Миттен, отличившийся в рукопашной схватке; энергичная курдчанка, чей пистолет не знал отдыха в самый разгар битвы.
И все же если бы не появился с отрядом Селим, то с Амазией и ее защитниками было бы покончено. Все они погибли бы, так как решили драться за девушку до конца.
— Отец, отец!.. — кричала дочь, бросаясь в объятия Селима.
— Мой старый друг, — сказал Керабан, — вы… вы… здесь?
— Да, это я! — улыбнулся Селим.
Какой случай привел вас сюда? — спросил Ахмет.
— Это не случай! — ответил Селим. — Я уже давно отправился бы на поиски дочери, если бы не был ранен при ее похищении.
— Ранен, отец?
— Да! Выстрелом с тартаны. Из-за этой раны я не мог покинуть Одессу в течение месяца. Но несколько дней назад депеша Ахмета…
— Депеша? — воскликнул Керабан, которого это неприличное слово внезапно насторожило.
— Да, депеша, отправленная из Трапезунда.
— Так это была…
— Да, дядюшка, — подхватил Ахмет, бросаясь на шею Керабану, — и признайтесь, что, впервые послав телеграмму без вашего ведома, я хорошо сделал!
— Да… не очень хорошо! — скривился дядя, качая головой. — Но я не буду тебя за это упрекать.
— Тогда, — продолжал Селим, — узнав из этой депеши об опасностях, угрожающих вашему маленькому каравану, я собрал этих храбрых слуг, прибыл в Скутари и отправился на прибрежную дорогу.
— Ей-богу, друг Селим, — воскликнул Керабан, — вы прибыли вовремя! Без вас все погибли бы. И все же мы хорошо сражались!
— Да, — прибавил господин Янар, — и моя сестра показала, что, если нужно, она умеет стрелять.
— Какая женщина, — пробормотал ван Миттен.
В это время проблески зари осветили горизонт, и в первых лучах дня стали вырисовываться неподвижно застывшие в небе облака.
— Но где мы находимся, друг Селим? — спросил господин Керабан. — И как вы попали в это место, куда завлек нас предатель?
— И далеко ли от нашего пути?
— Нет, друзья, нет! — ответил Селим. — Вы как раз на пути в Скутари, только в нескольких лье от моря.
— Да… — промычал Керабан.
— Берега Босфора вон там! — добавил Селим, указывая на северо-запад.
— Берега Босфора? — удивился Ахмет.
Путники стали подниматься по скалам на плато, простиравшееся над ущельем.
— Посмотрите… посмотрите! — сказал Селим.
И действительно, в этот момент имело место любопытное природное явление — в результате простого преломления лучей вдали обрисовывались столь вожделенные берега. По мере наступления дня мираж мало-помалу показывал то, что находилось за горизонтом. Можно было подумать, что холмы, округлявшиеся по краям Равнины, начинали погружаться в землю.
