— Во, видите, — сказал Пьянье. — Они соображают куда больше, чем мы думаем.
— Это точно, — пылко подтвердила Мадлен. — Точней не бывает. Да взять нас, разве ж мы хоть в чем соображаем?
— В чем хоть? — спросил Турандот.
— Да в жизни. Иногда кажется, что все это сон.
— Перед свадьбой все так говорят.
И Турандот звучно хлопнул Шарля по ляжке, чуть не вызвав тем самым аварию.
— Не мешай, — бросил ему Шарль.
— Да не в том дело, — запротестовала Мадлен, — я думала не только о свадьбе, а вообще.
— И это единственная возможность, — изрек тоном знатока Пьянье.
— Единственная возможность чего?
— Того, что ты сказала.
(молчание).
— И все-таки существование такая тощища, — сказала Мадлен (вздох).
— Да нет, — не согласился Пьянье, — вовсе нет.
— Ты говоришь, говоришь, — выступил Зеленец, — и это все, что ты можешь.
— Однако он не часто меняет пластинку, — заметил Пьянье.
— Может, ты хочешь сказать, что он бездарь? — крикнул Турандот через плечо.
Шарль, которому Зеленец всегда был до лампочки, повернулся к хозяину попугая и вполголоса сказал:
— Спроси, как насчет женитьбы, все на мази?
— У кого спросить-то? У Зеленца?
— Не притворяйся глупее, чем ты есть.
— Уж и пошутить нельзя, — задушевно обиделся Турандот.
После чего крикнул, не оборачиваясь:
— Мадо На Цырлачках!
— Чего? — ответила Мадлен.
— Шарль спрашивает, по-прежнему ли ты хочешь его в мужья.
— Да, — непререкаемо отвечала Мадлен.
Турандот повернулся к Шарлю и спросил у него:
— По-прежнему ли ты хочешь взять Мадо На Цырлачках в жены?
— Да, — непререкаемо ответил Шарль.
— В таком случае, — не менее непререкаемым голосом возвестил Турандот, — объявляю вас мужем и женой.
— Аминь, — подтвердил Пьянье.
— Очень глупо, — взъярилась Мадден. — Дурацкая шутка.
— Почему? — поинтересовался Турандот. — Ты хочешь или нет? Надо же знать, в конце концов.
— А я говорю, что ваша шутка дурацкая.
— Я вовсе не шутил. Я уже давно хотел поженить вас с Шарлем.
— Не копались бы в чужой заднице, мсе Турандот.
— Последнее слово принадлежит ей, — примиряюще произнес Шарль. — Потому как мы приехали. Все высаживаются. Я поставлю машину и присоединюсь к вам.
— Вот и хорошо, — сказал Турандот, — а то у меня уже шея заболела. Ты на меня не злишься?
— Нет, — отвечала Мадлен. — На дураков не злятся.
Адмирал в парадном мундире подбежал открыть дверцы.
— Уй, какая цыпочка! — воскликнул он, увидев попугая. — Она что, тоже?
Зеленец проскрежетал:
— Ты говоришь, говоришь, и это все, что ты можешь.
— Ишь ты, — удивился адмирал, — похоже, она сердится.
И он обратился к приехавшим:
— Вы, что ли, гости Габриеллы? Это видно с первого взгляда.
— Ну ты, жопник, — обрезал его Турандот, — будь поучтивей.
— И оно тоже хочет посмотреть Габриеллу?
Адмирал смотрел на попугая с таким видом, будто от вида попугая его тянет блевать.
— А он что, тебе мешает? — спросил Турандот.
— В некотором смысле, — подтвердил адмирал. — Этот вид представителей животного мира вызывает у меня комплексы.
— А пошел бы ты к псицеаннулитику, — сказал Пьянье.
— Да я уж пытался аннулизировать свои сны, — отвечал адмирал, — но они какие-то неинтересные. Ничего не получается.
— А чего вам снится? — поинтересовался Пьянье.
— Кормилицы.
— Фу, дрянь какая, — решил пошутить Турандот.
Шарль нашел место и поставил свою колымагу.
— Вы чего это до сих пор у входа толчетесь? — недовольно спросил он.
— Уй, какая злючка противненькая, — сказал адмирал.
— Мне такие шутки не нравятся, — заявил таксяра.
— Учту, — пообещал адмирал.
— Ты говоришь, говоришь... — встрял Зеленец.
— Ну и шум вы тут подняли, — сказал им появившийся Габриель, — Давайте заходите. Не бойтесь. Обычная клиентура еще не собралась. Только туристы. И Зази. Заходите, заходите. Сейчас вы поржете в свое удовольствие.
— Почему ты позвал нас именно сегодя вечером? — спросил Турандот.
— Ведь вы всегда, — продолжил ту же мысль Пьянье, — набрасывали стыдливый покров неведения на обстоятельства своей профессиональной деятельности.
— И вы никогда не позволяли нам восхищаться вашим искусством, — добавила Мадлен.
— Да уж, — подтвердил Зеленец, — мы совершенно не понимаем ни хик этого нунка, ни квид этого квода
