— Чиво? Чиво? — зачирикал он. — Иностранцы позволяют себе хаять нашу кухню? Ну, нахальный турист пошел в этом году. Может, эти пидоры еще станут утверждать, что знают толк в харче?
И он обратился к некоторым из них (жест).
— Неужто вы думаете, что мы для того одержали победоносные победы в стольких войнах, чтоб вы припирались сюда с намерением плюнуть в наши бокалы?[*] Уж не думаете ли вы, что мы производим в поте лица ординарное красное и спиртягу только для того, чтоб вы припирались сюда и хулили их, расхваливая свою сраную кокаколу и кьянти? Знайте же, банда прохвостов, что, когда вы еще были людоедами и высасывали мозг из костей своих расчлененных врагов, наши предки-крестоносцы жрали бифштексы с жареным картофелем, причем задолго до того, как Пармантье открыл картофель, я уж не говорю про кровяные колбаски с зеленой фасолью, которые вы никогда не были способны приготовить. Вам не нравится? Нет? Да что вы можете понимать!
Он набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить свое выступление в нижеследующих изысканных выражениях:
— Может, вам наши цены не нравятся? Так цены у нас вполне целомудренные. Только вам этого не понять, банда вы скупердяев. Да откуда бы наш хозяин взял денег на уплату всех налогов, если бы не рассчитывал на ваши доллары, которые вы даже не знаете, куда девать?
— Слушай, может, кончишь залупаться? — обратился к нему Габриель.
Метрдотель испустил вопль ярости.
— И он думает, что говорит на французском? — взревел он.
После чего повернулся к порочному халдею и изложил ему свои впечатления:
— Нет, ты слышал, как эта куча навоза посмела обратиться ко мне на нашем родном диалекте? Если б это не было так тошнотворно...
— Да нет, он ничего говорит, — заметил порочный халдей, боявшийся получить по вывеске.
— Предатель, — бросил суровый, дрожащий от негодования метрдотель.
— Чего ты ждешь? Почему не дашь ему по морде? — осведомилась Зази.
— Тс-с, — остановил ее Габриель.
— Оторвите ему мужское достинство, — предложила вдова Аз, — чтоб знал, как разговаривать.
— Я не желаю этого видеть, — объявил позеленевший Зашибю. — Я позволю себе удалиться на то время, пока вы будете проводить эту операцию. Тем более что мне необходимо звякнуть в префектуру.
Порочный халдей врезал локтем в брюхо метрдотеля, как бы подчеркивая слова клиента. Сей же момент ветер переменился.
— Так вот, — замурлыкал метрдотель, — я хотел бы спросить, что угодно мадмуазель?
— То, что вы мне подали, это настоящий блевонтин, — сообщила Зази.
— Ошибочка случилась, — с ласковой улыбкой проинформировал метрдотель, — ошибочка. Это предназначалось соседнему столику, туристам.
— Они с нами, — сказал Габриель.
— Не беспокойтесь, — с заговорщицким видом успокоил его метрдотель, — я найду кому спихнуть эту капусту. Что бы вы желали взамен, мадмуазель?
— Другую кислую капусту.
— Другую кислую капусту?
— Да, — подтвердила Зази. — Другую кислую капусту.
— Но смею вас заверить, — сказал метрдотель, — что другая будет не лучше, чем эта. Я вам это говорю, чтоб избавить вас от необходимости повторять рекламацию.
— Короче, есть что-нибудь съедобное в вашей тошниловке?
— Мы всецело к вашим услугам, — заверил метрдотель. — Ах, если бы только не эти зверские налоги (вздох).
— Ням, ням, — заскулил один из туристов, соскребая последние лохмотья капусты со дна тарелки.
— Вот видите, — торжествующе произнес метрдотель.
И порочный халдей, подхватив тарелку Зази, поставил ее перед прожорливым туристом.
— Поскольку я вижу, что имею дело с гурманами, — продолжал метрдотель, — рекомендую вам нашу фирменную натуральную говяжью тушенку. Я самолично прослежу за открыванием банки.
— Наконец-то до него дошло, — сказала Зази. Униженный метрдотель собрался ретироваться. Добряк Габриель, желая утешить его, спросил:
— А как у вас гранатовый сироп? Хорош?
