И он уехал — тщательно одетый, смутно смахивающий на священника.
— И это тоже не работа, — сказал прохожий. — Не так он берется за дело: вряд ли много насобирает.
— Ну, на бензин-то для мопеда наберет.
— Значит, вы полагаете, что он собирает эти деньги не во славу Господню?
— Ничего я не полагаю, — ответил Сидролен. — Может, он просит на бедных.
— Ха! На бедных! Да где вы их видели, этих бедных? У нас богатая, процветающая коммуна. Вот эта баржа — ваша?
— Моя.
— Тогда вам не на что жаловаться. Если он и собирал денежки, то уж, во всяком случае, не для вас.
— Кто знает. Может, он вообще жулик. Представьте: вот вы ему подали и ушли, а он дождется, пока вы уйдете, и поделит выручку со мной.
— Правильно я сделал, что остерегся, — сказал прохожий. — До свиданья, месье.
Сидролен поглядел ему вслед, затем, повернувшись в противоположную сторону, завидел на горизонте женский силуэт. Женский силуэт на горизонте дополнялся силуэтом чемодана, а потому приближался не слишком быстро.
— По-моему, это ко мне, — вполголоса сказал Сидролен.
Он спустился на баржу и, прибрав банку с краской, разлегся в шезлонге в ожидании дальнейших событий. События развиваются следующим образом: дойдя до дверцы, ведущей от баржи к бульвару, женский силуэт, дополненный силуэтом чемодана, продолжает свой путь дальше, по прямой.
— Вот балда! — говорит Сидролен. — Готов спорить, что это и есть посылка от Альбера.
Он встает с шезлонга и поднимается по склону на набережную, желая поглядеть, что будет дальше. Действительно, женский силуэт, дополненный силуэтом чемодана, о чем-то справляется десятью баржами дальше. Потом поворачивает назад. Держит курс прямо на него. Приближается. Сближается. Подходит вплотную. Вот она. Ставит чемодан и спрашивает:
— Это вы будете тот человек, про которого говорил месье Альбер?
— Скажите, что он говорил, тогда я узнаю, я это или нет.
— Не пойму, о чем вы. И потом, вопросом на вопрос не отвечают. Это невежливо.
— К кому вас посылал месье Альбер?
— Еще один вопрос! Вы что, не можете ответить сперва на мой? На вопрос то есть.
— А какой был ваш вопрос?
— Опять двадцать пять! Вы, видно, ничего не умеете, кроме как задавать вопросы.
— Откровенно говоря, не думаю, чтоб это было в моем характере.
— Значит, вы сами себя не знаете.
— Поскольку вы тоже меня не знаете, остается только спросить, кто же меня знает.
— Месье Альбер.
— Вот это верно.
— Так, значит, вы тот самый человек, что ищет девушку — наводить порядок на барже?
— Именно.
— А это и есть ваша баржа?
— Да.
— Ничего, очень даже миленькая.
— Ну, не будем преувеличивать.
— В августе сплаваем на ней в Сен-Тропез?
— Нет, она не на ходу.
— Жаль. Зато, я вижу, там есть лодка. Ваша, что ли?
— Моя.
— Значит, можно будет кататься?
— При случае.
— Я, знаете ли, умею грести, так что не волнуйтесь, я сама буду вас катать.
— Ну, на такое я даже не надеялся.
— А вы меня не расхолаживайте, не надо.
Сидролен чешет в затылке.
— Вы совершеннолетняя?
— Хотите поглядеть мой документ?
— Хотелось бы.
Да, она была совершеннолетней. Сидролен тщательно проверил, не подделана ли дата рождения. Как будто нет. Сидролен вернул удостоверение личности и взялся за чемодан.
— Пошли, будете располагаться.
— А вы уже позавтракали?
Сидролен отрицательно мотнул головой.
— Осторожно, — сказал он, — не расквасьте себе физиономию.
Склон был довольно крутой.
— И не шлепнитесь в воду.
Они проходили по мосткам над прибрежной тиной. Совершеннолетняя девица заметила:
— Издали-то довольно миленько, а вблизи — жуть!
— Да, на вид вода грязновата, но не застойная. Так что грязь то и дело меняется. Иногда я разгоняю ее палкой, и она уплывает по течению. Но с той стороны и вправду сильно пованивает.
И продолжал:
— Не стукнитесь головой. Вот, это будет ваша каюта, здесь жила моя дочь. Тесновато, конечно, но на судах, сами знаете, место всегда ограничено. Если не считать океанских теплоходов, какие показывают в кино.
— Кстати, телевизор-то у вас есть?
— Нет.
— А как же моя многосерийка?
— Что вы хотите, чтобы я вам ответил?
— Н-да, тут еще надо подумать.
— Я вас понимаю. Разве Альбер вас не предупредил?
