Ему с казаками предстояло настичь хунхузов, если воры бросят скот и разбегутся, то собрать стадо и вести его поскорее в возвратный путь. Если же хунхузы побегут со скотом, то гнаться за ними пуще прежнего, не давая им передышки и послабления в погоне.
Очирка Цыциков — ловок рябой черт — вызвался на своей вороной кобыле в проводники отряда. Завизжал, замахал саблей. Обернулся с разинутым ртом:
— Во-он-а… Настигай! Хунхузы! Во-о-на!..
По склону сопки сбегал в степь низкорослый сосняк. Его щетинистая гряда тянулась до самого горизонта. Очирка смекнул — кинул вороную в сосны. Пятидесятник облегченно вздохнул: «Можно скрытно подойти к ворам».
Далеко за сопкой висело, поколыхивалось облако пыли, и под ним суетились неясные тени. Отсюда, с сопки, крики погонщиков и мычание скота чуть слышны.
Проскакав по сосняку версты две, пятидесятник вывел отряд на равнину. Дробно застучали по затвердевшей земле копыта. Еще сильнее засвистел ветер.
— Во-о-на хунхузы! Догоняй!..
Матерясь по-русски и по-бурятски, казаки горячили лошадей, вытаскивали из ножен сабли, готовили волосяные арканы. Из-под пыльного облака выскакивали всадники. Лошади ржали и вставали на дыбы.
На хунхузов накатывалась злая, сверкающая и орущая ватага.
Первым прискакал к хунхузам Очирка Цыциков. Вороная его всхрапывала и приседала на задние ноги.
— Толмач где? — крикнул он, оглядывая всадников, сбившихся в кучу и одетых кто во что и вооруженных кто чем. Были тут в бараньих шубах и расшитых ватных халатах, в сохачьих коротких куртках и кожаных накидках. У одних луки с колчанами, у других фитильные ружья за плечами. Были и такие, что с одной саблей.
От хунхузов отделился на белой лошади Косорина, Сверкая белками глаз, гнусаво спросил по-бурятски:
— Кто такие и что надо от нас?
Очирка хмыкнул, повернулся к пятидесятнику Ранжурову. Тот поднял руку с нагайкой. Тотчас же несколько казаков заехали между стадом и хунхузами, тесня овец и коров.
— Этот скот принадлежит самому богдыхану! — выкрикнул Косорина. — Мы взяли его у монгольских данников и гоним в Ургу.
— Тебя, вора, давно ждет веревка, — Отвечал ему пятидесятник, поглядывая туда и сюда, не покажется ли Чагдуров с казаками. Численное превосходство хунхузов могло настроить их на драку, хотя обычно они избегали стычек с пограничными казаками.
— Мой начальник велит вам покинуть священную землю Поднебесной империи и не посягать на то, что по праву принадлежит богдыхану, — сказал Косорина. — Иначе мы применим силу.
— Этот скот не принадлежит богдыхану. На нем клейма бурятского рода цонголов.
Кто-то из хунхузов пустил стрелу по казакам, отгонявшим скот. Просвистела еще стрела. И еще. В толпе хунхузов раздались крики. Отдельные из них, дергая лошадей за поводья, тронулись на сближение с бурятами.
На Ранжурова наскочил маньчжур с саблей. Совсем близко увидел Джигмит бледное пятно лба и щек, орущий рот с оскалом зубов, уловил жаркий запах ханьшина и чеснока. Не помнил, как отбил занесенную над ним саблю… «Надо что-то делать, — молнией пронеслось у него в голове. — Команду какую-то… Сказать что-то казакам». Но не видя, что происходит позади с тем маньчжуром, который только что наскочил на него и теперь проехал мимо, и не смея оборачиваться, чтобы не оказаться спиной к баргуту, пятидесятник дал шпоры коню и поскакал к стаду.
Степь уже полнилась криками и воплями погонщиков, щелканьем бичей, мычанием, блеянием, ржанием. Пыль поднималась от сухой ковыльной ветоши, в ней мельтешили всадники и испуганный скот.
Подскакав к погонщикам, Ранжуров придержал коня и оглянулся. Казаки, только что бывшие с ним, отбивались саблями от хунхузов. Чья-то лошадь пробежала без всадника… Были слышны хлесткие лязгающие звуки при ударе саблей о саблю и шум голосов — то усиливающихся, то слабеющих.
Отрядив для угона скота трех казаков, Ранжуроз поспешил к месту схватки. «Надо бы как-то отвязаться от них, — подумал он. — Да хоть бы без убийства».
— Отходить! Отходить! — закричал он что есть мочи, подъезжая к дерущимся и убеждаясь, что жертв еще не было ни у одной из сторон.
И казаки, и хунхузы, напуганные возможностью близкой смерти и озлобленные, не сумевшие еще разобраться, как надо поступить, и не получающие распоряжений ни от кого из своих командиров, бестолково и неловко замахивались клинками и наезжали друг на друга, пугая больше криком и видом «своим.
