Очень верная мысль! Более того: природа вся — а это не только лес, но и горы, и реки, и атмосфера, и животный и растительный миры — явление системное. В ней все связано взаимно. Кто в эту систему вставлен правильно, тот будет жить. Кто будет с ней воевать либо противничать, отпадет. В определенном смысле природа не нуждается в защите. Она сумеет себя защитить. Испортил реку — без питья останешься. Вырубил леса — дышать нечем будет (в этом смысле тимирязевский фотосинтез — открытие века; вот, оказывается, за счет чего живет земля, несамосветлый шар, планета морщин и океанов, чья жизнь вся от солнца через растения!). Нарыл в земле пустоты — жди сотрясений либо лавин.
Крылову захотелось еще раз, под современным углом проблемы, пересмотреть свою давнюю работу — «Тайга с естественно-исторической точки зрения». В ней он писал:
«Кому приходилось бывать среди типичной тайги, например, в более дремучем пихтово-еловом лесу, тот, конечно, испытывал особенное ощущение, вызываемое его угрюмой и величественной картиной, увеличиваемое еще своеобразным гулом кедра, скользящего между плотной хвоей. Но впечатление это, конечно, будет несравненно сильнее у того, кто знает что, проникая в такую тайгу, например, из березового леса, он переступает из современной нам обстановки в обстановку седой старины, существовавшую уже в те отдаленные времена, когда на земле не было еще нынешнего могущественного властелина ее — человека».
Все правильно — с точки зрения научного подхода. И вывод о том, что нашим хвойным лесам свойственны вечнозеленые растения с кожистыми, не сбрасываемыми на зиму листьями, верен. Кедр, сосна, ель, пихта плюс кустарники — брусника, клюква, толокнянка, подбел, кассандра болотная, багульник… Это типичные представители фации хвойного леса и одновременно суть остатки древней флоры, дошедшей до нас из третичного периода. И эти слова — тоже правильные…
Сейчас к этим правильным словам и выводам необходимо добавить по-тимирязевски заостренную мысль: как сберечь все это, дошедшее из седой старины и подвергающееся систематическому уничтожению?!
Лесные пожары, порубка леса вблизи рек, лесные вредители, невнимание к кедру, этому изумительному дереву, «лесной корове», цену которой до сих пор еще люди не представляют… Кедровые леса неумолимо сокращаются. Он уже писал об этом. Мало — надо кричать…
Правильно указывает лесовод Морозов на то, что лес — явление географическое. Сибирская тайга — особое, Сибири принадлежащее явление. Кому как не сибирякам знать ее и защищать?
Надо писать.
Но где взять время для новых трудов?
И Крылов увеличил и без того продолжительный рабочий день — за счет сна.
«Опасаюсь, что скоро представление о целом ряде растений, ныне вольно цветущих в лесах и долинах, люди станут получать лишь по сохранившимся в моих гербариях экземплярах», — писал он, включаясь в борьбу передовых русских ученых за бережное и разумное отношение к богатствам земли.
Работы было много, и почти незаметно прошло несколько лет…
Пономарев тяжело заболел. Воспаление легких. Высокая изнурительная температура, продолжительный бред. Маленькое угловатое тело Ивана Петровича исхудало настолько, что Крылов брал его на руки, как ребенка, и держал, покуда Маша перестилала постель.
На Ивана Петровича было жалко смотреть.
Болезнь свою он переносил терпеливо, не жалуясь, и только изредка просил:
— Посидите со мной, Порфирий Никитич, хоть минуточку…
Крылов не мог ему в этом отказать. Бросал спешные и сверхспешные дела, брал стопу газет и устраивался рядом с больным. Он знал, что означает эта мольба «посидите со мной». Врачи запретили Ивану Петровичу напрягать зрение, и пришлось отобрать газеты. А без них он чувствовал себя совсем худо.
— Так… Ну, чем же тебя развлечь нынче, Иван Петрович? — спросил Крылов, — разлепляя газетные листы, в один из таких вечеров.
— А чем бог послал, — заискивающе улыбнулся в ответ Пономарев. — Как там в заграницах люди живут?
— Ничего живут, голосом пляшут, а ногами поют, — отшутился Крылов. — Вот интересное сообщение… Известный американский ученый директор Гарвардской обсерватории Пиккеринг намерен в июле сигнализировать жителям Марса. Почему в июле? Да потому, что в это время будет удобное взаиморасположение планет. А в сентябре, когда Марс снова будет в наиболее близком расстоянии, Пиккеринг намерен получить ответ…
