И он, ожесточенно топая ногами, прошагал к своей спальне и быстро заперся на ключ. Камилла и Лариса с округлившимися глазами смотрели на захлопнувшуюся дверь.
– Что это с ним? – испуганно спросила дочь.
– Я сама в шоке, – развела руками Лариса и повернулась ко мне.
– Просто Всеволод Евгеньевич перенервничал в последнее время, – пояснила я. – Эта стрельба, потом арест… к тому же не забывайте, что у него вчера убили сына. И неизвестно еще, чем кончится дело. Не трогайте его сейчас, просто дайте побыть одному и отдохнуть.
– У нас появился домашний психотерапевт, – с глупой детской язвительностью произнесла Камилла и, задрав нос, отправилась в свою комнату.
– Не сердитесь на нее, – извиняющимся голосом сказала Лариса. – Она тоже нервничает перед концертом. К тому же отец раньше никогда не разговаривал с ней в подобном тоне.
– Да ерунда! – усмехнулась я. – Обед скоро?
– Да, через пятнадцать минут. Сейчас я скажу Тамаре Михайловне, что мы все в сборе, – произнесла Лариса. – А вы уверены, что врач не нужен?
– Не уверена, – покачала я головой. – Поэтому в случае чего – не слушайте мужа и вызывайте «Скорую».
– У нас есть семейный врач, Сергей Иванович, – сообщила Лариса. – Лечит нас много лет.
– Тем лучше, – одобрила я и пошла к себе переодеваться.
У себя мне очень отчетливо было слышно, как распевается Камилла: комната, именуемая студией, находилась через стену от меня. Собственно, распевкой в прямом смысле это было сложно назвать, поскольку сама Камилла ничего не пела. Она бесконечно гоняла одну и ту же запись с единственной песней. У меня даже закралось подозрение, что делает она это только для того, чтобы запомнить текст и синхронно попадать в фонограмму.
До меня постоянно долетали словечки новомодной песенки с весьма незатейливым текстом и мотивом. Речь там шла, разумеется, о любви – о чем еще может петь восемнадцатилетняя девушка! Причем началась эта любовь стремительно и целиком благодаря Интернету, судя по строчкам первого куплета: «Аватар твой увидала – и пропала, и пропала!»
«Что ж, коряво, зато очень в ногу со временем!» – подумала я, причесываясь перед зеркалом и закалывая волосы на затылке.
«Осыпал меня цветами и красивыми стихами!» – восторженно хвасталась Камилла всему белому свету.
«А также пирогами, и блинами, и сушеными грибами!» – мрачно подумала я, утыкаясь лицом в подушку.
Попыталась отвлечься и переключиться на размышления о ситуации с Бобровым. Я чувствовала, что арест Всеволода Евгеньевича – не последний эпизод в череде событий. И как бы предугадать, что предпримет таинственный недоброжелатель, решивший уничтожить моего клиента? Я попробовала все проанализировать, но тут зазвонил мой сотовый. Звонил журналист Кеша, который сразу затараторил в трубку:
– Женя, привет! Слушай, значит, водилу зовут Василий Павлович Чернышов. «КамАЗ» этот не его, а вообще непонятно чей. Числится за одной строительной организацией, которой юридически уже не существует. Все, больше ничего не знаю.
– Все поняла, Кеша, спасибо, – сказала я.
– Ты обещала отблагодарить! – напомнил журналист.
– Так а я что делаю? – усмехнулась я.
Из-за стены тем временем потянуло какой-то «Таганкой»: «Ночи, полные огня, подарил ты для меня».
Я представила, как завертелся в гробу от зависти старина Пушкин, и сама завозилась на диване, пытаясь отделаться от навязчивой мелодии и бьющих в уши звуков. Наконец, не выдержав, воткнула наушники и включила плеер. Тихонько зазвучал старый, добрый «Депеш Мод», и я хоть немного сосредоточилась.
Поразмышляв некоторое время, я свернула это занятие, сочтя его неблагодарным. В конце концов, я не экстрасенс и не гадалка, а телохранитель. И главное сейчас – сохранять бдительность и быть наготове в любую минуту. Да и прорывающееся даже через наушники пение мешало процессу.
С досадой я убрала наушники и поневоле стала свидетельницей окончания любовной истории. Камилла крутила свой шедевр уже, наверное, в сотый раз, и я многое пропустила. А тем временем у героини песни дела шли все хуже и хуже: ее герой куда-то запропал, и она весьма грустила по этому поводу: «В прах летят мои мечты, где же ты, где же ты?»
