И четко продолжал, прежде чем она смогла вставить слово:
— Моя секретарша назовет вам полдюжины способных детективов, которые назначат твердую ежедневную ставку за свои услуги плюс возмещение расходов. При этом они не будут слишком раздувать сумму расходов. Я думаю, вам больше повезло бы с кем-нибудь из них.
Глаза у нее были очень ясные и очень голубые. Они не мигая уставились ему в физиономию, пока он говорил, а ее лицо не обнаружило ни следа эмоций.
— У вас нет постоянной таксы?
Шейн выпустил дым, вежливо разогнал его и покачал головой.
— Не больше, чем, скажем, у авторитетного адвоката.
— Какие у меня гарантии, что вы не нагреете меня на фантастическую сумму, ничего не сделав, чтобы ее заработать?
— У вас нет ровно никаких гарантий, мисс Роджелл, что я не поступлю именно так, — сообщил Шейн. О положил руки на стол перед собой и приподнялся. — Моя секретарша передаст вам список детективов, когда вы будете выходить.
Она не шелохнулась:
— Хм. Мне нравится откровенность, молодой человек. Я и сама всегда говорю откровенно. Я хочу, чтобы вы доказали, что мой брат был убит, и позаботились, чтобы виновный или виновные поплатились за преступление.
Шейн колебался, задумчиво сощурив глаза, потом снова опустился на стул.
— Я понял из газет, что ваш брат умер от сердечного приступа.
— Ну конечно. Они это так назвали. Но я знаю, что Джон был отравлен.
— Почему вы так думаете?
— Потому что у меня есть глаза, чтобы видеть, что происходит, и мозги, чтобы сообразить, сколько будет дважды два. Если бы у меня были доказательства, я бы не сидела здесь, в вашей конторе. Для этого я вас и нанимаю.
— Убийство — это дело полиции, мисс Роджелл. А с ними вы обсуждали ваши подозрения?
— Я что, выгляжу полной идиоткой? Конечно, обсуждала. Я вызвала полицию сразу после смерти Джона. Пришли два детектива, вежливо меня выслушали и обещали, что займутся расследованием. Расследованием! — ее верхняя губа горько и презрительно скривилась. — Они задали несколько вопросов тем самым людям, которые отравили Джона, и ушли, говоря, что подадут рапорт.
— И они это сделали?
— Я полагаю, что да, и я бы дорого дала, чтобы только увидеть, какой рапорт они представили. Я считаю, что имею право на него взглянуть, и не далее как час назад потребовала у начальника полиции Джентри, чтобы он показал его мне. Я налогоплательщица, сказала я ему, и из моих денег платят жалованье вам и всей вашей полиции. Но он обманул меня, сказал, что вопрос закрыт. Он отказывается отдать приказ о вскрытии тела даже после того, как я рассказала ему о покушении на мою собственную жизнь вчера вечером. Он думает, видите ли, что здесь какая-то ошибка, что я, должно быть, преувеличиваю. О, я могла бы точно сказать, о чем он думал, пока сидел там на своей жирной заднице в роскошном офисе, который оплачиваем мы, налогоплательщики. Он думал, что я истеричная старая баба с манией преследования. Только как он, интересно, объяснит тот факт, что собака сдохла в конвульсиях после того, как съела пищу, предназначенную мне, в которую всыпали отраву? Как, вы думаете, он это объясняет?
Шейн вежливо отозвался:
— Не имею понятия. Я лично считаю, что с Уиллом Джентри все в полном порядке, он квалифицированный и честный полицейский офицер.
— Никто из них не желает выслушать меня, — сказала она угрюмо. — Они все слушали эту жеманную потаскушку, которая вышла за Джона ради его денег, и ее любовника, который подписал свидетельство о смерти.
— Собаки? — спросил Шейн с интересом.
— Конечно, нет. Джона. Этот сопляк, которого она ввела в дом и подсунула моему брату после смерти старого доктора Дженсона два месяца назад. Я предостерегала Джона против него, но он меня не послушался. О нет! Единственная, кого он слушал — это Анита.
— Свидетельство о смерти, — терпеливо напомнил Шейн. — Там был диагноз «сердечный приступ»?
— Естественно. А что же, вы думали, напишет любовник вдовы о смерти мужа? Уж не собираетесь ли вы ему порекомендовать произвести вскрытие, когда он и так прекрасно знает, что имело место отравление?
— Давайте вернемся к собаке, — не теряя терпения, продолжал Шейн. — Когда она умерла и как получилось, что она съела вашу пищу?
