— Мы не сделали ничего плохого, когда уехали, — сказала я, неожиданно занервничав. — Это не твоя вина, что Кайрос врезался в дорожный фонарь. Ты же ни во что не врезался.
— Это была моя вина! — Зазвенела Грейс, и люстра, в которой она была, засияла ярче.
— Я был свидетелем. — Джош выудил из кармана телефон, и взглянул на него.
— В любом случае, как бы он об этом узнал? — Пробормотала я, отодвинувшись от окна, когда мой папа посмотрел в сторону дома.
Джош подвинул свой стакан так, чтобы он был гармонично расположен относительно тарелки.
— Это маленький городок, — сказал он, и его бровь взволнованно изогнулась. — Мне следует позвонить маме.
Мы оба застыли, когда парадная дверь открылась.
— Мэдисон? — Голос моего отца эхом разнесся в тишине помещения. — Ты дома?
Я с тревогой посмотрела на Джоша.
— Мы на кухне, пап.
Его туфли застучали по твердой древесине пола, и он появился в арочном проходе, ведущем в зал.
Джош поднялся и брови моего отца взлетели вверх, когда он заметил его.
— Здравствуйте, сер. — Сказал Джош, протягивая руку. — Я Джош Дэниелс.
Растерянное выражение лица моего отца смягчилось и превратилось в одобряющее.
— О! Сын Марка. Ты выглядишь в точности как он. Приятно познакомиться. — Он отнял руку. — Ты тот, кто оставил Мэдисон на балу, — обвинил он в своем защитно-отцовском стиле.
— Пап! — Запротестовала я, смутившись. — Он не оставлял меня. Это я сбежала от него после того как поняла, что ты нас свел. Джош был превосходным джентльменом. Я пригласила его на ланч, чтобы попытаться загладить вину.
Джош переминался с ноги на ногу, но мой папа вновь обрел свое хорошее чувство юмора, и на лице снова появилась улыбка.
— А я думал потому, что у твоего велосипеда спустилась шина, и тебе было нужно, чтобы кто-то тебя подвез, — сказал он, вскинув брови.
Я моргнула.
— К-как ты узнал? — Заикаясь, спросила я.
Папа положил руку мне на плечо и быстро сжал, перед тем как отойти к автоответчику.
— Мне позвонили из велосипедного магазина.
Мои губы сложились в букву «О», когда я вспомнила, что оставила его там.
— О. Ага. Насчет этого…
— Они пробежались по регистрационному номеру, и вышли на мое имя, — сказал папа, отвернувшись от автоответчика, и нахмурился. — Почему ты не отвечала на телефон? Я пытался дозвониться до тебя час. Даже позвонил в «Цветочную Беседку», узнать, не пошла ли ты туда в свой выходной. Наконец, мне пришлось уйти с работы.
Я смущенно пожала плечами. Со всеми тревогами этого дня, я не проверяла свой телефон.
— Э, прости. У меня деньги на счету закончились. — Я врала. — Джош подвез меня. — Нахмуренное выражение папы заставляло меня нервничать. — Так что я пригласила его на ланч. — Блин, это был просто детский лепет, так что я поспешила заткнуться.
От него послышался тихий звук осуждения.
— Можно тебя на минуту? — сухо спросил он, проходя под второй аркой в никогда неиспользуемую столовую.
Я вздохнула.
— Прости, — сказала я Джошу и угрюмо последовала за папой. Тот проделал путь через столовую и встал в пятачке света, пробивавшегося из гостиной, который освещал стену, где папа держал некоторые сделанные мною фотографии в прошлом месяце с фестиваля воздушных шаров. Папа дерзнул взлететь на одном из них, и можно было сразу рассмотреть весь старый центр города, а также реки, окантовывающие его границы.
В гостиной, как и на кухне, все еще присутствовали отголоски моей мамы, от стеклянного покрытия столов и замшевой мебели, до статуи «Арт-Деко» в углу. Либо у моих родителей были очень схожий декоративный вкус, либо отец все-еще жил прошлым, окружая себя напоминаниями о ней. Хотя, обошлось без ее фотографий.
— Пап, — начала я, но он не дел мне шанса объясниться.
— Постой, — сказал он, вскинув руки. — Ты помнишь, о чем мы договаривались на счет гостей?
Я вдохнула, чтобы начать говорить, и, наконец, выпустить все наружу:
— Прости. Но это же Джош. Ты сам сводил меня с ним, так что я думала, что все нормально. Это же просто бутерброд. — В моем голосе появились плаксивые нотки, которые я ненавидела.
— Дело не в бутерброде, а в том, что вы с ним были тут наедине.
— Па-а-а-а-ап, — простонала я, — мне семнадцать.
