В комнате, где, судя по всему, жила теперь Валентина (кружевные занавески, веселые желтые обои, широкая кровать, накрытая стеганым одеялом с детским рисунком, и шкаф, в котором висит женская одежда), в самом углу стояло пензенское пианино «Ласточка». И Наталия, открыв крышку, забылась. Она совершенно не отдавала себе отчета в том, что находится в чужой квартире, куда в любую минуту могут позвонить в дверь и позвать Валентину. Она заиграла мелодию старинной песенки «Мы лежим, малютки гномы, на диване, в ямочке…». На фоне этой мелодии, врываясь фрагментами, как режущие слух диссонансы, зазвучали автомобильные гудки, звон трамваев и птичий гомон. Наталия, не отрывая пальцев от клавиш, оглянулась: городская улочка, узкая, выложенная булыжником, вдруг свернула вправо – и она очутилась в тесном полутемном заведении с тремя длинными деревянными столиками и баром в самом углу. Высокие прозрачные бокалы под уверенной рукой красномордого бармена наполнялись янтарным пенящимся пивом. Звучала немецкая речь. «Пивной бар». И тут взгляд Наталии упал на двух мужчин, сидящих к ней спиной и тихо разговаривающих. Один был лет на двадцать старше другого. От него исходил тошнотворный запах перегара и немытого тела. Через какое-то мгновение невидимый оператор словно развернул столик с посетителями, чтобы Наталия смогла увидеть их лица. Старик что-то говорил заплетающимся языком, а молодой, хорошо одетый мужчина – тот самый черноволосый, с фотографии – слушал, закусив губу. Он был действительно очень красив. Даже Наталия смотрела на него с восхищением и, если бы было возможно, с удовольствием познакомилась с ним. Оба говорили на немецком языке. Вот когда пришлось пожалеть, что она перешла из немецкой группы в английскую. Ни одного знакомого слова, кроме «frau» и «Berlin». Стыд и позор.
Что толку слушать их, если ничего невозможно понять?
Наталия закончила наигрывать, опустила руки на колени и чуть не расплакалась от досады. Ведь если бы она услышала разговор, то наверняка бы узнала что-то очень важное. Она закрыла пианино. Ей на руку упало несколько капель. Она поднесла ладонь к губам и лизнула: это было пиво. Да и вообще в комнате пахло пивом и какими-то мужскими духами. В голову пришла довольно оригинальная, на ее взгляд, мысль: во время следующего «сеанса» включить магнитофон. Интересно, запишется что-нибудь или нет?
Наталия посмотрела на часы: семь! Пора было возвращаться в машину и ехать к Татьяне Филимоновой. Вспомнив о Павле, она усмехнулась: да уж, нарочно не придумаешь, надо же все выболтать… И кому?!
Наталия уже вышла из квартиры, но передумала и вернулась за некоторыми фотографиями. Прямо в рамках она сунула их в свою сумку: пригодятся.
На обратном пути она решила снова заехать к Олениной: собиралась спросить ее, не будет ли та возражать против того, чтобы помогать следствию хотя бы теми небольшими сведениями, которые касались работы Родионова в министерстве. Ведь кто, как не она, знает о последних днях его жизни. Возможно, у него были какие-нибудь неприятности или нежелательные визиты, угрозы – словом, все то, что может хоть как-то пролить свет на это преступление. Навряд ли ее допрашивали по этому поводу, ведь она не была его женой. Хотя она и сказала что-то о разговоре в милиции, где ее сведения якобы «записали»…
Наталия позвонила в уже знакомую дверь и стала ждать, пытаясь понять, чем же так вкусно пахнет в подъезде. Когда Ольга Константиновна открыла, то сразу стало понятно, откуда шел этот сладковато-пряный запах.
– Это вы? – Она улыбнулась, пожалуй, впервые за все время их знакомства и сказала: – А вы знаете, когда приходить. У меня только что испекся пирог. Проходите.
Наталия вспомнила, что сегодня она только завтракала. Аромат горячего пирога с ванилью и изюмом щекотал ноздри и вызывал желание, позабыв о приличиях, немедленно сесть за стол и потребовать себе большущий кусок. Но ей не пришлось этого делать, потому что Оленина сама пригласила ее на кухню, отрезала несколько кусков, достала меду, шоколадных конфет и налила большую, расписанную золотыми петухами чашку чая. За такое пиршество можно было полюбить эту женщину на всю жизнь. Наталия, позабыв, зачем пришла, спросила у хозяйки рецепт: такого вкусного и рассыпчатого теста она еще не пробовала.
