— А посоветуйте-ка, что можно прикупить на именины для молодого человека? — спросил Иван, выдавая домашнюю заготовку. Не удержавшись, добавил: — Подскажите, темному человеку, ваше благородие.
И сразу все встало на свои места. И уже перед Иваном не холуй, а бывший офицер. Битый и стреляный волчара, сумевший пережить империалистическую и Гражданскую, невесть как попавший в Петроград, да еще и работающий на Невском проспекте. Контрик, одним словом.
И офицерика не ввел в заблуждение наряд Ивана. Понял, что перед ним не совбур, а бывший солдат — один из тех, кто в марте семнадцатого поднимал на штыки его сослуживцев.
Они стояли и смотрели в глаза друг другу. Два бывших соратника, мерзнувших и мокнувших в одном окопе, а потом смотревшие друг на друга сквозь прицел. Неизвестно, чтобы произошло, если бы не появился новый посетитель.
Пантелеев вошел в магазин красиво, распахнув дверь пинком.
— Граждане, сердечно всех попрошу оставаться на местах, не сопротивляться! — гаркнул Леонид, подкрепляя приказ выстрелом в потолок.
Офицерик, забыв о классовом враге, на секунду отвлекся и ринулся навстречу грабителю. Куда там… Иван с удовольствием приложил его рукояткой револьвера по затылку, помог ему осесть на пол, направил оружие на комнатушку, где встрепенулись мордовороты.
— Сидеть!
Один из охранников попытался вскочить, но другой, более благоразумный, удержал товарища. Заработать пулю за чужое добро — слуга покорный!
Больше героев или желающих оказать сопротивление не было. К тому же среди покупателей волшебным образом появились еще два налетчика — коренастый и тощий.
— Ключики, пжлста! — вежливо попросил Пантелеев кассира, а когда тот замешкался, ткнул его стволом под ребро. — Веселее гражданин, мы спешим!
Продавцов и покупателей посадили на пол рядом с оглушенным офицером, а Пантелеев с товарищами принялись за работу. Требовалось уложиться в пятнадцать минут — ровно столько, сколько понадобится постовому милиционеру у Казанского собора, услышавшему выстрел, трелью свистка позвать на помощь двух-трех соседей. А соседи — один на Дворцовой площади, другой на Апраксином дворе (в старое время городовые стояли ближе друг к другу, но у республики средств не хватает!). Пока добегут — минут десять, сообразят, где стреляли, — вот вам еще пять минут. Но очень даже возможно, что постовые не услышат ни свистка, ни выстрела (что на "Апрашке" шумно, что на Дворцовой). Есть и другой вариант, что подмога приспеет раньше, но о худом лучше не думать…
"Эх, сюда бы на пару человек побольше, быстрее бы дело шло", — грустно подумал Иван, карауливший лежавших, наблюдая, как Васька Пулковский, Гавриков и Пантелеев потрошат сейф, сбрасывая тугие пачки в мешок (одна улетела под прилавок — так и чёрт с ней, некогда лезть!), бьют витрины, торопливо засовывая в саквояжи драгоценности, не слишком-то разбираясь, где серебро, а где золото. Да и часики стоило поаккуратнее складывать, а не ссыпать, будто зерно.
— Граждане совбуры и к ним примазавшиеся! — на прощание заявил Леонид. — Развела вас Советская власть, на нашу голову. Власть у нас добрая, а мы — нет! А если вы считаете, что можете пить кровь у трудового народа, то ошибаетесь. Передайте остальным толстосумам — пусть делятся с ближним своим, как завещал наш учитель Карл Маркс. А не поделятся добровольно, возьмем силой! Это говорю вам я — Ленька Пантелеев.
Выходя из ювелирного, Пантелеев выстрелил в витрину. Словно печать поставил.
"ХРОНИКИ ПРОИСШЕСТВИЙ" ГОРОДА ПЕТРОГРАДА
Красная газета. 1922 год
На углу Садовой ул. и Международного пр., под трамвайный вагон маршрута № 13 попал неизвестный мужчина, одетый в черный пиджак на вид лет 37, который по дороге в Обуховскую больницу умер. Личность раздавленного не установлена.
Загадочное убийство совершено в д. Ястребино Кингиссеппского уезда. Одиноко проживавший со своей родственницей кр. А.П. Успенский в первый день Пасхи сидел и разговлялся за столом. Раздавшимся выстрелом с улицы через окно он был убит на месте. Преступник, взломав окно, вошел в хату и похитил со стола белый хлеб и пасху, затем скрылся.
