– Приятно это слышать.
Взглянув мне в глаза, Йен усмехнулся. Это притупило мою бдительность, и у меня тотчас же подвернулась нога. К счастью, Йен успел поддержать меня под руку и не дал мне упасть.
Я впервые обнаружила, что локоть у меня тоже эрогенная зона.
И снова покраснела – к своему ужасу.
– Извините, – сказала я и, наклонившись, сняла ненавистные босоножки. Мне сразу же полегчало.
– Меня всегда удивляло, как дамы умудряются ходить в подобной обуви, – рассмеявшись, произнес англичанин.
– Это орудие дьявола, – в сердцах воскликнула я и зашвырнула босоножки в траву под деревом. – Хорошего же вы, наверное, теперь обо мне мнения!
– Ерунда, не забивайте себе голову пустяками! – миролюбиво сказал Йен. – Мне нравятся эксцентричные девушки.
– Вы очень любезны, – отозвалась я, немного расслабившись после таких слов, и отпила из бокала, надеясь унять вожделение, медленно расползающееся по телу.
В карих глазах Йена запрыгали смешинки. Немного помолчав, он произнес:
– Так, значит, ваш бывший парень тоже что-то написал. А как его, кстати, зовут?
– Питер Миллер. Пожалуй, он из той категории писателей, которых расхваливают критики, но игнорируют читатели.
– Если память мне не изменяет, его книга называется «Записки завсегдатая кофейни»?
– Почти так, – с плохо скрытым изумлением кивнула я. – Название его творения – «Воспоминания о китайском чайном домике». Продано всего пять экземпляров, из которых два купила я. Не пытайтесь выразить свое сочувствие, – упредила я утешительные слова Иена, заметив, что он наморщил лоб. – Мы с Питером расстались, поэтому высказывайтесь откровенно.
– На мой взгляд, его книга вовсе недурна, в ней ощущается сильное влияние идей Канта на автора, явно склонного к философскому взгляду на окружающую реальность.
– Так вы действительно прочли его книгу?
Йен сложил руки на груди, с улыбкой посмотрел на меня и сказал:
– Вы – Элоиза, не отпирайтесь!
Залпом, осушив свой бокал, я покачала головой:
– Вовсе нет! Ну разве я похожа на эту взбалмошную неврастеничку?
Йен шутливо погрозил мне указательным пальцем:
– Я вас раскусил, вы точно ее прототип!
Нервно хихикнув, я уставилась на свои босые ступни.
– Элоиза – собирательный образ, вобравший в себя черты многих известных автору женщин. Он сам так мне говорил.
– И тем не менее вдохновили его на создание этого образа именно вы! – стоял на своем упрямый англичанин.
– Уж не пытаетесь ли вы убедить меня в том, что я чем-то похожа на заикающуюся проститутку, «не способную идти строго в северном направлении»? – возмутилась я.
– Я совсем не это хотел сказать! – Йен рассмеялся. – У вас с этим персонажем есть одна общая характерная черта – вы то и дело заправляете за ухо свой непослушный локон.
Моя рука, тянувшаяся к виску, зависла в воздухе. Я уставилась на нее, чувствуя себя полной дурой, и захлопала глазами. Йен пришел мне на помощь и сам пригладил мои волосы огрубевшими кончиками пальцев. И в этот момент я поняла, что пропала.
– Вам не надо стыдиться, – промолвил он чувственным баритоном. По-моему, Элоиза – прелестное создание.
Он опустил руку, но продолжал сверлить меня взглядом.
Я окончательно растерялась. Это я-то – прелестное создание? Меня так еще никто не называл. Вот целеустремленной – много раз, неугомонной – тоже. Профессор однажды даже назвал меня «загадочной», чему я крайне удивилась. Но «прелестной» меня не называли еще ни разу! Какие же, право, оригиналы эти англичане!
Я недоверчиво улыбнулась. Возможно, под воздействием выпитого вина, но скорее – под ласковым взглядом Йена Беккета я вдруг ощутила полную раскрепощенность.
Но расслабляться было опасно, об этом я не забывала, поэтому, сделав глубокий вдох, сказала:
– Это звучит очень странно, однако... – Но тут заговорил Йен, и я осеклась.
– Похоже, мне уже не дождаться обещанного Верой пива, – сказал он с нескрываемой досадой.
Рассмеявшись, я кивнула:
– Да, вряд ли. Но пожалуйста, не обижайтесь на Веру! Она славная женщина. .
– Все ваши родственницы показались мне простыми и приятными людьми, – сказал Йен. – Они абсолютно бесхитростны.
На душе у меня потеплело. Я даже готова была бежать к «барышням» и сказать им, что отказываюсь играть в их фарсе роль легкомысленной стрекозы. Однако, подумав, решила воздержаться от этого опрометчивого поступка. Ведь «барышни» все равно бы не оставили нас с Йеном в покое и продолжали бы под разными благовидными предлогами сводить нас вместе, пока мы с ним не переспали бы или не умерли естественной смертью.
