Пока Настя размышляла над судьбой завтрашнего праздника, Вовка успел уйти, Григорий Федорович побежал ругаться с ребятами, которые вместо того, чтобы носить столы, устроили соревнование по пинг-понгу — ракетки и шарики у мальчишек всегда были с собой. Запомнив место, где предполагалось ставить шатер с предсказаниями, Настя пошла обратно в свой корпус. Погода, бабушка, завтрашний родительский день — все это требовало какого-то более радикального решения. На крыльце Настя поймала пробегавшую мимо девчонку из отряда.
— Маруся, где Вава?
Невысокая бледная Маруся с бесцветными волосами открыла рот, чтобы ответить, но вдруг лицо ее пошло пятнами, глаза забегали.
— Не знаю, — неумело соврала она.
— Мне нужны карты. Где она?
Маруся не выдержала психической атаки и отвела взгляд.
— Так! — протянула Настя, мысленно прикидывая, что такого могли устроить завтрашние ворожеи и цыганки, о чем тихая Маруся боится рассказать. Всю неделю они тренировались в гаданиях, измучили и первый, и второй отряд — им нужна была свежая «кровь» для экспериментов — и вот теперь пропали. И если они сейчас не гадают — а этим невинным занятием им было разрешено заниматься, — то отправились повышать статус, переходить на новый уровень и зарабатывать бонусы. Они подались в колдуньи!
— Где?
Из всех возможных фокусов самым популярным среди девчонок был вызов духа летчика Пушкина. А.С. Пушкин, в смысле ас Пушкин, был излюбленным персонажем для телепортации. Где этим можно заниматься? В нежилом помещении. Столовая и клуб отпадают — везде сейчас толпа. Остается туалет с душем. В туалете не запрешься — воплями, чтобы пустили, замучают. К тому же там светло. А нужна темнота. Темноту среди бела дня найти можно только в душе.
— Ой, Настя, не ходи! — помчалась за ней Маруся. — Они недавно начали!
— Кого вызывают? — Настя поднялась по ступенькам крыльца, в холле повернула налево. — Пушкина или Гоголя?
— Вельзевула, — пискнула Маруся, и Настя споткнулась на ровном месте.
— Кого? — медленно повернулась она.
— Духа тьмы, — умирающим голосом произнесла Маруся, и на ее бледном лице ярче проступили веснушки.
— А чего мелочитесь-то? — У Насти странно дернулась щека, сердце сжалось предчувствием тревоги. Словно ей опять надо войти в дом, где разбросаны стулья, сломан стол, а в окне, задевая осколки стекла, свистит ветер. — Звали бы сразу дьявола и всех его шесть тысяч приспешников.
— Зачем так много? — икнула Маруся.
— На самом деле их больше. — Настя как будто только что вспомнила, куда и зачем шла. — Семь с половиной миллионов рядовых духов под командой семидесяти двух князей тьмы.
— Как это? — зависла на бестолковых вопросах Маруся.
— Молча!
Настя рванула ручку двери. Конечно, душ был заперт. Изнутри. Шваброй или веником. Если включили фантазию, то подперли стулом. Можно начать кричать: «Открывайте, а то позову начальника!» Можно и правда его позвать. А заодно найти Женьку и настучать ему по башке. Куда он смотрел? Пол-отряда ушло в отрыв, а он не заметил.
Можно было сделать все, но Настя поступила по-другому. Она зашла в мужской туалет, оставив опешившую Марусю в коридоре, и остановилась около шкафчика в углу за раковинами.
О том, что женский душ и мужской туалет какими-то сумасшедшими строителями был объединен дверью, знали только вожатые. Настя лично это обнаружила, когда будущих властителей детских сердец и помыслов привезли на уборку корпусов перед началом работы лагеря. Конечно, дверь была предусмотрительно заставлена шкафчиком. Конечно, со стороны душа с нее была снята ручка и краской замазана щель от замка. Но рано или поздно эта тайна должна была открыться. Например, сейчас.
Настя сдвинула легкую металлическую конструкцию в сторону и пнула ногой обнаружившуюся за шкафчиком дверь. Получилось не с первого раза, но в конце концов фанера сдалась и треснула.
В душевой стояла гробовая тишина.
— А вы знаете, что Вельзевул является в виде огромной мухи? — отдуваясь, спросила Настя. — Прислушайтесь, кажется, у вас что-то летает.
В следующее мгновение помещение взорвалось воплями. В слабом свете, сочащемся из мужского туалета, было видно, как в узком пространстве ду́ша рвутся на свободу как минимум четыре любительницы инфернальщины. Самая сообразительная метнулась к Насте.
