— Тогда докажи это. Завтра утром я хочу, чтобы ты выбила из старика всю правду. Боже, Энди, ты ведь даже репу можешь заставить говорить, да еще так, что она этого не поймет. Я сто раз видел, как ты это проворачиваешь.
— Лес, генерал болен…
— И он что-то скрывает. Я задницей чувствую. Что за вонь была по поводу мундира? А? Тут что-то не в порядке, а когда что-то не в порядке, у меня начинается профессиональный зуд.
— Я не стану на него давить. — Она отчаянно замотала головой.
Лес болезненно вцепился ей в плечи.
— Значит, это сделаю я, Энди. Заставить генерала Майкла Рэтлифа рассказать, какого лешего он так рано вышел в отставку и десятки лет провел в добровольной изоляции от внешнего мира — это наш билет к звездам. Или ты делаешь репортаж года сама, или его сделаю за тебя я.
Они услышали, как внизу ребята шумно топают в столовую по коридору. Лес убрал руки, но продолжил сверлить ее взглядом. Она чувствовала этот взгляд, пока они спускались вниз и садились за стол. Во главе сидел Лайон, генерал, очевидно, снова обедал у себя. Грэйси накрыла на стол, и съемочная группа с жадностью набросилась на угощение. Энди впихнула в себя ложку, хотя ее организм отвергал саму идею еды.
— Ваш отец рано вышел в отставку, не так ли, Лайон? — спросил Лес, поглощая салат с курицей.
Лайон закончил жевать и кивнул:
— Да.
— Какая-то определенная причина?
Энди кинула на него угрожающий взгляд, но Лес не смотрел в ее сторону. Они с Лайоном наблюдали друг за другом, как боксеры на ринге перед боем.
— Мисс Малоун задавала ему этот вопрос, — спокойно ответил Лайон. — Он сказал, ему хотелось другой жизни, он устал от армии. Его утомила гонка, он хотел проводить больше времени с моей мамой.
— Но ведь он был еще молод тогда, — возразил Лес.
За столом все притихли, прислушиваясь к разговору, в котором звучала масса невысказанных намеков. Ребята много раз видели, как Лес доводит людей до белого каления, но на этот раз, он, кажется, ухватил кусок, который ему не по зубам. Любой бы сказал, что Лайон это не тот человек, которого стоит провоцировать без нужды.
— Возможно, именно поэтому он сделал это тогда. Ему нужно было много времени и сил на ранчо. — Лайон продолжил есть, сводя на нет серьезность Лесовых вопросов.
— Возможно, — протянул Лес со скепсисом.
Энди увидела, как Лайон сильнее сжал ладонь вокруг стакана с водой.
— С другой стороны, это могло случиться по совершенно иной причине. Например, из-за чего-то, что он страстно хотел скрыть от всего мира. Что-то связанное с войной или вашей матерью…
Кресло Лайона полетело на пол с чудовищным грохотом. Серебро, стекло и фарфор зазвенели, когда он встал, задев край стола. Энди услышала испуганный шепот Джефа:
— О, черт.
Из кухни прибежала Грэйси.
Лайон напоминал разгневанного олимпийского бога, готового к возмездию. Ярость сгустилась вокруг него и будто накалила воздух. Его глаза метали молнии.
— Я хочу, чтобы до вечера ты убрался отсюда. Понял? Вон из моего дома. — Его глаза перескочили на Энди: — Все вы. Вы снимете последнее интервью после ланча, когда отец отдохнет, и после этого выметайтесь. — Он подошел к упавшему стулу и поднял его. — Прости за беспорядок, Грэйси.
Лайон стремительно вышел из комнаты. Даже после того как Грэйси ушла обратно в кухню, никто не нарушил молчания. Джеф прочистил горло, вся его заносчивость куда-то пропала:
— Мы планировали подзарядить батарейки сегодня вечером, Энди. Я не уверен, что у нас хватит мощности, чтобы снять…
— Сделай, сколько сможешь, Джеф, — спокойно ответила она.
— О’кей. Конечно. — Он встал, и остальные последовали за ним. — Мы пойдем установим технику в том месте возле реки, которое ты показывала.
Они ушли. Энди сложила свою салфетку с идеальной симметрией. Почему-то было очень важно — сложить ее правильно, прежде чем опустить рядом с едва тронутым обедом. Она поднялась.
— Энди…
— Заткнись, Лес. Думаю, ты уже сказал достаточно.
Для сцен на природе она планировала надеть что-нибудь более неформальное, чем те костюмы, в которых она снималась в доме. Она попросила и генерала не надевать пиджак и галстук. Энди ждала этих съемок больше всех других. Берег реки был замечательной натурой. Теперь выяснилось, что это будет еще и прощальное интервью, что делало его ностальгическим. Она никогда до этого не размышляла о том, что ей нужно будет уехать. Энди знала, что это время настанет, но не погружалась в мысли о нем.
