— Неужели больше, чем грош?
— Гораздо больше.
— Значит, хорошо.
— Нет, не так уж это хорошо.
— Не хочешь мне рассказывать?
— Когда-нибудь, возможно. Только не сейчас.
— Знаешь, у меня просто сердце разрывается.
Она повернула голову, чтобы посмотреть, как у Леса разрывается сердце.
— Отчего же?
— Оттого, что ты мне больше не доверяешь. Черт возьми, Энди, я думал, что мы одна команда. В конце концов, мы столько вместе пережили. Гибель Роберта. Все. — Он говорил, продолжая массировать ей шею. — Это из-за Роберта? Ты все еще скучаешь по нему?
Она покачала головой:
— Нет, ничего подобного, Лес. — И тут она спросила то, о чем никогда не решалась заговорить: — Ты знал, что он изменял мне?
Его руки на минуту замерли.
— Да, — вздохнул он. — Только я не знал, что это известно тебе. Это было единственное, из-за чего мы ссорились с Робертом. Когда я об этом узнал, я разругался с ним так, что чертям стало тошно.
— Ты не должен был его винить. Это не только его вина. — Энди помолчала. — У нас все было не так уж гладко.
— Может быть, он был для тебя просто неподходящим парнем? — Лес снова замер.
Энди взглянула на Леса: в его голубых глазах стоял немой вопрос. Она отрицательно покачала головой:
— Нет, Лес.
Он пожал плечами и продолжил мять большими пальцами позвонки у основания шеи.
— Стоило сделать попытку. Я всегда был к тебе неравнодушен. С другой стороны, вдруг ты выглядишь в постели как смертный грех.
— Спасибо, друг, — засмеялась она.
— Знаешь, ты не была бы разочарована. Мы начали бы с желе-джакузи.
Она снова засмеялась, обрадованная тем, что общение потекло в привычном русле. Эти шуточки были ей знакомы. С этим она может справиться, а о Лайоне и боли в сердце подумает позже.
— Желе-джакузи?
— Только не говори, что ни разу не пробовала! — Его руки оказались у нее на плечах, и он наклонился, чтобы носом пощекотать ей шею. — Сейчас я тебе расскажу.
— Уж будь так добр, — с притворной холодностью сказала Энди.
— Смотри, сначала все раздеваются догола. Потом наполняешь ванную липким желе до краев. — Теперь она искренне хохотала одновременно над его словами и оттого, как его губы щекотали ей шею. — Лично я предпочитаю зеленое, потому что этот цвет отлично сочетается с моими рыжими волосами, но некоторые предпочитают…
Он резко прервался, его руки напряглись. Энди престала хохотать и посмотрела на Леса. Она проследила за направлением его взгляда. В дверях ее комнаты, как разгневанный титан, возвышался Лайон. Каждый мускул на его теле был напряжен, и он слегка раскачивался из стороны в сторону, как зверь на цепи, готовый сорваться в любую минуту. Руки, упертые в дверной проем, выглядели так, будто вот-вот сорвут деревянную обшивку со стены.
— Извините за вторжение, — процедил он. — Грэйси просила позвать всех к ланчу. Пойду найду остальных.
Лайон ушел. Энди продолжала безжизненно пялиться в пустоту дверного проема. Лес встал и подошел к ней спереди. Он протянул указательный палец и приподнял ее подбородок, пока она не посмотрела ему глаза в глаза.
— Так вот откуда ветер дует? — прошептал он. — У него есть виды на нашу маленькую Энди, и она вся тает, как сахар, каждый раз, как он посмотрит на нее.
— Нет!
— О да, Андреа Малоун. Не думай меня обмануть. У меня есть глаза, черт тебя подери, и я способен распознать ревность, когда с ней сталкиваюсь. Я почти поверил в то, что он готов меня убить, — у меня вся жизнь перед глазами пронеслась.
Он стал расхаживать из угла в угол — обычное дело, Лес думает.
— Я должен был догадаться в чем дело. Эти записи… Они очень хороши, но это какие-то розовые единороги и мыльные пузыри.
— С этими интервью все в полном порядке, — горячо возразила она.
— Ну да, но и ничего экстраординарного в них нет, — отрикошетил он. — Ты могла бы с таким же успехом взять интервью у клоуна Бозо, чтобы он рассказал о своей военной карьере. Ты стала мягкой, Энди, потеряла объективность. Все из-за того, что ты хочешь переспать с Лайоном.
По крайней мере, он не знал, что они уже провели ночь вместе.
— Да как ты вообще себе это представляешь? Мы с ним на ножах с первой встречи. Он не питает ко мне ничего, кроме презрения.
