Густая краска залила ее лицо, Энди в гневе крепко сжала зубы. Вот подлец! Гадюка. Сучка. Подумать только, он обвинил ее в чем-то настолько мерзком. Ей очень хотелось поддаться гневу, ощутить его в полную силу, но она заметила, что генерал с большим интересом следит за ее реакцией на слова Лайона.
— Генерал Рэтлиф, мне хотелось бы, чтобы вы поняли — ваш сын составил ошибочное мнение обо мне. Это правда: я задавала вопросы о вас и вашей жизни здесь, на ранчо, но я делала это только потому…
— Вам нет нужды оправдываться передо мной, мисс Малоун. Я просто рассказываю вам, какое сильное впечатление вы произвели на Лайона. Чтобы я мог составить свое собственное непредвзятое мнение, позвольте мне задать несколько вопросов. Вы работаете на кабельном телевидении и хотите взять у меня интервью для вашей передачи, все верно?
— Да, сэр. Мы, то есть я, хотим сделать серию интервью, которые будут транслироваться по вечерам в течение недели. Каждая программа идет по полчаса.
— Почему?
— Почему? — эхом отозвалась она, не уловив суть вопроса.
— Почему вы хотите взять у меня интервью?
Она уставилась на него в замешательстве, потом тряхнула головой и сказала:
— Вы можете с легкостью угадать мой ответ, генерал. Вы — часть американской истории, ваше имя будет в каждом учебнике о Второй мировой войне. Годами вы жили затворником на этом ранчо. Люди хотят знать, в чем причина. Они хотят знать, чем вы заняты.
— Я могу ответить на этот вопрос одним словом — ничем. День за днем я сижу здесь и старею, разрушаюсь, жду смерти. — Он приподнял открытую ладонь, заметив, что она хочет ему возразить. — Итак, мисс Малоун, если мы будем работать вместе, мы должны быть честны друг с другом. Скоро я умру. Я очень долго этого ждал и даже желаю этого: я устал быть старым и бесполезным.
На это ей было нечего сказать, некоторое время они просто смотрели друг на друга. Первым заговорил генерал:
— Допустим, гипотетически, что я согласился дать вам интервью. Могу я поставить условия своей, так скажем, капитуляции?
Ее сердце бешено заколотилось. Он собирается согласиться.
— Да, сэр.
— Очень хорошо. Вы получите свои интервью, мисс Малоун, хоть мне кажется, что на свете полно куда более интригующих персонажей, чем я.
— Я думаю, вы более чем интригующий персонаж, — очень серьезно сказала она.
Он засмеялся, на сей раз гораздо осторожнее.
— Когда я был молод, возможно. Теперь, что касается моих условий. Вы можете спрашивать что угодно о моем детстве, юности, военной службе, моей карьере до и в ходе войны. Я был пехотинцем в Первую мировую. Вы знали об этом? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Вы можете спрашивать меня о войне в целом, но я не буду обсуждать отдельные сражения.
— Хорошо, — медленно проговорила она.
— Я буду крайне непонятлив, если вы начнете задавать вопросы о конкретном бое.
— Понимаю, — на самом деле она ничего не понимала, но была готова на любые условия только чтобы получить это интервью.
— Когда начнем? Сегодня?
Она улыбнулась его энтузиазму.
— Нет, сначала мне нужно предупредить съемочную группу, я сделаю это сегодня же. Они приедут с аппаратурой через день или два.
— Интервью будут снимать на кинопленку?
— На видеокассету.
— На видеокассету, — задумчиво повторил Майкл Рэтлиф, как будто в точности не мог уяснить разницу.
— Это почти то же самое, что и кинопленка, только не требует дополнительной обработки. Принцип тот же, что у магнитофонной записи, только с видео.
Он важно кивнул.
— Пока мои коллеги в пути, я могла бы выбрать интерьеры для съемки. Мне не хочется, чтобы все интервью записывались в одном и том же месте.
— Что ж, у нас будет возможность узнать друг друга лучше. — Старик подмигнул ей. — Сколько времени это займет?
— Мы будем работать каждый день столько, сколько позволит ваше самочувствие. Я думаю, что если в день нам удастся записывать по одной передаче, это будет приемлемо для всех. В этом случае мы закончим…
— Вы уже закончили, — прервал их резкий голос, донесшийся со стороны входа в оранжерею, через который заходила Энди.
Энди повернулась и увидела грозный силуэт Лайона на фоне яркого солнечного пейзажа снаружи. Его руки упирались в бедра. На нем были джинсы, плотная хлопковая рубашка и пыльные ковбойские сапоги, волосы растрепало ветром. Он свирепо глядел на нее.
